Цитаты про святых

Грешной жизни многих святых позавидуешь.

Если они хотят освободиться от меня и быть чем-нибудь для себя или даже внушать мне почтение, то я должен как можно скорее обратить их в их ничто, то есть возвратить их в себя, в творца. Бог, Христос, Троица, нравственность, добро и т. д. – такие создания, о которых я себе не только могу позволить сказать, что они – истины, но и то, что они – обман. Как я пожелал и повелел, чтобы они существовали, так же я смею желать, чтобы они превратились в ничто. Нельзя допускать, чтобы они переросли меня, нельзя по слабости дозволить им стать чем-то «абсолютным» и этим увековечить их и дать им уйти из-под моей власти и силы. Я подчинился бы принципу окаменения этому жизненному принципу религии, которая особенно старается создать «неприкосновенные святыни», «вечные истины», короче, «святое», и этим отнять у тебя все твое.

Блажен, кто пал в бою за пядь земную, Но только в праведном бою святом, Блажен, кто пал за сторону родную, Как полагается, к врагу лицом.

Самоощущение каждого человека показывает, что «он» не был мессией. Какой человек без печали? Что же вы говорите, что «ляжет овца возле тигра», когда всё «христианское человечество», — и только одно «христианское», калечит друг друга, полное безумий и неслыханных яростей? Порох. Пушки. Мелинит. Слишком явны признаки Антихриста. А знаков Христа — ни одного. Ни одного. Уныние. Страх. Страх всего доброго, кроткого. Лукавство и «мерзость запустения на месте святом». Какое святое место не оскорблено? Где святыни? Где святые? Где праведники? Они «умерли»... Ах, всё «святое умерло», и Вселенная обратилась в живодерню.

Мы можем растратить все наши жизни, позволяя миру диктовать нам, кто мы есть. Нормальные или ненормальные. Святые или сексоманы. Герои или жертвы. Позволяя истории рассказывать нам, какие мы плохие, или какие хорошие. Позволяя нашему прошлому решать наше будущее. Или можем решать сами. И может быть, наше дело - открыть что-нибудь получше.

 Легко быть святым, сидя на горе Тай-Шань. Гораздо сложнее оставаться святым, сидя на базаре…. 

 — Когда у неё [монахини] случился приступ, мне пришлось расстегнуть ей кофту, чтобы провести реанимацию, и я узнал две вещи: у монашек может быть красивая грудь и у неё была татуировка на её плече — скунс. Возможно, это был святой скунс Иосифа, но, насколько я знаю, в католических приёмных домах и монастырях нет татуировочных салонов при трапезных. 

Христос для меня совершенство. Но я не так верую в него, как другие. Те веруют из страха, что будет после смерти? А я чисто и свято, как в человека, одаренного светлым умом и благородною душою, как в образец в последовании любви к ближнему.

«Города похожи на часы, – думал Т., – только они не измеряют время, а вырабатывают. И каждый большой город производит свое особое время, которое знают лишь те, кто в нем живет. По утрам люди, как шестеренки, приходят в зацепление и тащат друг друга из своих норок, и каждая шестеренка крутится на своем месте до полного износа, свято веря, что движется таким образом к счастью. Никто не знает, кто заводит пружину. Но когда она ломается, город сразу превращается в руины, и поглазеть на них приезжают люди, живущие совсем по другим часам. Время Афин, время Рима – где оно? А Петербург еще тикает – шесть утра. Как пишет молодежь – «что ж, пора приниматься за дело, за старинное дело свое…»

 Не знаю, как обычные парни умудряются прожить с одной-единственной женщиной несколько десятилетий. Это уже вымирающий подвид, не правда ли, святой отец? 

С добрым утром, наместник Святого Петра! Вы, я вижу, опять безнадежно упрямы; Мне вливать философию зла и добра Все равно, что сворачивать в терцию гамму! Если выписать мне вид на жительство в Ад - К вам же черти сбегутся с болезненным лаем, И в слезах и соплях будут вас умолять: «Заберите его — мы с ним жить не желаем!»