Цитаты про время и часы

Я уверена, что если они найдут время друг для друга, то поймут, как важны те часы, что они провели вместе.

ЧасыНаша жизнь убегает, просыпается пеплом сквозь пальцы,Жаль, что время не ждет, не жалеет , не ищет, не дарит.Журавлиною стаей улетают навеки души-скитальцы,Самаэль за оплатой придет и отправит нас в дальние дали. Нам не спрятать часы, ведь лицо-циферблат всегда рядом,Можно лишь улыбнуться, когда в небе появится аист... Колыхнутся весы, лишь останется память и атом,Чтобы снова вернуться в тех других, кого мы не дождались.Я смотрела на солнце, мне ослепнуть пока еще рано,Добрый Бог промолчал - снова мучает чья-то совесть...Стрелки кружатся в танце, мне успеть написать бы о главном,Чтоб рвануть на вокзал за билетом на призрачный поезд.

 Он помнит то ощущение, когда ты можешь заглянуть в будущее не более чем на пару часов вперёд, потому что каждый новый день мог сделать из тебя нового человека. Так жилось в детстве. Тогда он жил в настоящем и нормально ощущал, что проходит не время, а он сам. 

Если вы встретили девушку, которая читает — не отпускайте ее. И когда вы найдете ее, в 2 часа ночи, плачущую и прижимающую книжку к груди, просто сделайте ей чашку чая и прижмите к себе. Вы можете потерять ее на пару часов, но она всегда будет возвращаться к вам. Она будет говорить, что герои романа реальны, потому, что они всегда на время становятся таковыми. Не отпускайте девушку, которая читает, вы ее заслуживайте. Вы заслуживайте девушку, которая может вам дать более яркую жизнь, чем вы себе представляете. Если вы хотите мира в душе и за ее пределами — не отпускайте девушку, которая читает.

Человек так устроен, что все крупные исторические события на своем веку — убийство эрц-герцога в Сараево, Мюнхенский договор, Сталинградскую битву — жаждет увязать, по дням и по часам, с событиями собственной жизни. Американец точно помнит, что именно делал в то время, когда японцы разбомбили Пирл-Харбор; а некоторые даже утверждают, что имели предчувствие.

Шутка жизни...Вздыхал о ней он каждый час,Просил свидания у Бога!Она ж, такая недотрога,Не замечала искр из глаз,Какими сыпал он богатоПри появлении её. И всякий раз блистанье златаНад нею верх брало,- своё.Не замечала! Раб покорный Влача свой крест везде за нейКазался ей как шут придворный, Не боле, веселя своей Влюблённостью в неё - Богиню. Раб пылкой страсти увядал,Молившись на свою святыню Он только время потерял.Она ж растратила дары, Какими осыпали знатно, Меняет женские черты Мгновенье время безвозвратно.И вот уже к шуту хотя б,Она приблизится готова, Но где-то скрылся страстный рабИ не найти себе иного...За нею долго увивался ,Пришла пора и он скончался,Оставив с носом грёз предметКак вам такая шутка лет?Пока в мечтаниях она витала,Зашла "худая" со двораи "банк сорвала"!

 Когда я слушаю музыку, я ухожу так далеко от этого однообразного, примитивного мира, где нужно питаться 4 раза в день и желательно в одно и тоже время. где нужно спать не менее 7 часов. где нужно регулярно обзванивать каких-то там не очень близких знакомых, чтобы не вызвать у них обиды. Боже, как хорошо в музыке, где — никаких обязанностей. 

Я зеркала полюбила с самых ранних лет. Я ребенком плакала и дрожала, заглядывая в их прозрачно-правдивую глубь. Моей любимой игрой в детстве было-ходить по комнатам или по саду, неся перед собой зеркало, глядя в его пропасть, каждым шагом переступая край, задыхаясь от ужаса и головокружения. Уже девочкой я начала всю свою комнату уставлять зеркалами, большими и маленькими, верными и чуть-чуть искажающими, отчетливыми и несколько туманными. Я привыкла целые часы, целые дни проводить среди перекрещивающихся миров; входящих один в другой, колеблющихся, исчезающих и возникающих вновь. Моей единственной страстью стало отдавать свое тело этим беззвучным далям, этим перспективам без эхо, этим отдельным вселенным, перерезывающим нашу, существующим, наперекор сознанию, в одно и то же время и в одном и том же месте с ней. Эта вывернутая действительность, отделенная от нас гладкой поверхностью стекла, почему-то недоступная осязанию, влекла меня к себе, притягивала, как бездна, как тайна.

Почему я тебе пишу? Потому что у меня есть потребность написать тебе. И нет желания молча, без слов ждать седьмой волны. Здесь все рассказывают друг другу историю о своенравной «седьмой волне». Первые шесть волн предсказуемы и уравновешенны. Они обеспечивают непрерывность процесса. Но берегись седьмой волны! Она непредсказуема. Долгое время она ничем не выделяется, колышется вместе с остальными в этом нескончаемом однообразном танце... Но иногда вдруг вырывается на волю. Только она, только седьмая волна. Потому что она — беззаботная, простодушная бунтарка. Она мгновенно всё сметает на своём пути, всё преобразует. Для неё не существует понятия «до того», у неё есть только «сейчас», только настоящее мгновение. А после него — все уже по-другому. Лучше или хуже? Об этом могут судить только те, кого она накрыла, кто отважился встать у неё на пути, кто покорился её власти. И вот я уже целый час сижу на балконе, считаю волны и смотрю, что делают седьмые.

Расстояние до нее – всего восемь часов. Одна книга. Четыре фильма. Сорок пять неотправленных писем, десятки слов, составленных из ее имени. Расстояние до нее — три статьи в журнале, две овчарки, один раз вещи перетряхнут. И как выстрел на автовокзале – никто не ждет. Расстояние до нее — сорок пять минут На морозе курить. Высматривать. Вызывать такси. Отменять такси — вдруг она подойдет и встретит. И может быть... Его не встретят. Его не ждут. Расстояние до нее – таких поездок бессмысленных двадцать три. Каждый раз гостиничный одноместный. Глупая злость внутри. Переход на летнее время, одна женитьба на хорошей девочке Лене. Тонкий шелк перчаток, одна измена, любовница, переезд Расстояние до нее – его единственный недостаток, откормленный бес. Он сидит внутри его, ест его, запивает им и не думает помирать… Расстояние до нее – сто портретов, её повадок и запахов выброшенная тетрадь… Ему сорок лет. Он решает поехать, клянется себе, что в последний раз.

 Ну вот и все похоже, почему так сложно, Он, она, они, дожили… По коже дрожью, хотя все это уже в прошлом, И теперь мы тоже просто противоположны, А под ногами земля и асфальт с лужами, Может быть еще чуть-чуть, да нет, будет только хуже А тут весна сменяет зимнюю стужу И я честно рад, что дальше не будет хуже, Да куда уж хуже, а, когда он докурит, Она скажет ему, что больше ничего не будет, Но просто все, но просто уже поздно, Говорит все это, а у самой стекают слезы, А время час ночи на дисплее телефона, А у них минута и семь шагов до домофона, Она уходит и не вернется, вряд ли подождет, Зайдет в лифт и нажмет на пятый. 

... Время не имеет ничего общего с тем, что сообщают о нем часы – штуковинки, сделанные из пружинок, которые не мыслят, и из шестеренок, которые не чувствуют, хреновинки и звездюлинки, лишенные той субстанции, которая позволяет вообразить, что пять ничтожных секунд – первая, вторая, третья, четвертая, пятая – были для одной стороны жесточайшей пыткой, а для другой – наивысшим блаженством.