Цитаты про другого человека

Я и слушать не хочу, что бывают на свете такие животные, как пьяные попы, - возразил на это монах, - а если и бывают, то негоже, чтобы мирянин так отзывался о духовном лице! Соблюдай приличия, друг мой, и скажи, что святой человек был погружен в размышления, а от этого нередко бывает, что голова кружится и ноги дрожат, словно желудок переполнен молодым вином. Я на себе испытал такое состояние.

Человек, как правило, всецело поглощён мыслями о том, чего он хочет добиться от других, но не пытается определить, чего же хотят они. Переключив внимание на желания и мотивы других, вы легко получите то, чего хотите сами.

Если говорить о взаимоотношениях между властью и личностью, то к власти я отношусь негативно. Власть иногда приводит к пристрастию, а пристрастие пробуждает в человеке тщеславие и потерю чувства реальности. Человек не должен чувствовать, что обладает властью в прямом смысле слова. Он должен ощущать ее через других - своих сограждан.

 В борьбе против человека не уподобляйтесь ему. Даже победив его, не перенимайте его пороков. Не живите в домах, не спите на кроватях, не носите одежды, не пейте спиртного, не курите, не занимайтесь торговлей, не берите в руки денег. Все людские обычаи пагубны. А главное — ни одно животное не должно угнетать другого. Слабые и сильные, хитроумные и недалекие, — все мы братья. Ни одно животное не должно убивать другого. Все животные равны. 

После долгих лет знакомства, Леа, если честно, полагала, что Джин не умеет плакать. Всегда на подъеме, беспечная до легкомысленности, гонящая плохие мысли из головы, Джинджер, казалось, боялась слез как огня и старательно избегала их. Словно постоянно выстраивала стену между собою и человеческой печалью и наивно полагала, что стена эта спасет и убережет. И вдруг Леа отчетливо увидела, насколько Джин была одинока все эти годы. Одинока только потому, что боялась приблизиться к другому человеку. Каждый, кто пытается убежать от боли, обрекает себя, в конечном счете, на одиночество.

Друг — это тот, кто знает твою песню и поёт её тебе, когда ты её позабыл. Он помнит твою красоту, когда ты о ней забываешь, твою целостность, когда ты разбит, твою невинность, когда ты ощущаешь себя виноватым, твою цель, когда ты в замешательстве. Жизнь всегда будет напоминать тебе, живёшь ли ты в соединении с самим собой, или нет. Когда ты ощущаешь себя хорошо, всё что бы ты ни делал, будет соединяться с твоей песней, а когда ты ощущаешь себя ужасно, то ты её не услышишь. В конце концов, нам всем необходимо вспомнить свою песню, и петь её хорошо. Возможно, ты ощутишь дрожь в тот момент, так же как и все великие певцы… Просто продолжай петь, и ты найдёшь путь Домой и человека, с кем по Пути.

— Мне хочется знать, скоро ли женщина забывает страстно любимого человека: на другой день после разлуки с ним, через неделю или через месяц... имел ли право Гамлет сказать матери, что она «башмаков еще не износила» и так далее. — На ваш вопрос я вам не отвечу, Сергей Сергеич; можете думать обо мне, что вам угодно. — Об вас я всегда буду думать с уважением; но женщины вообще, после вашего поступка, много теряют в глазах моих. — Да какой мой поступок? Вы ничего не знаете. — Эти «кроткие, нежные взгляды», этот сладкий любовный шепот, — когда каждое слово чередуется с глубоким вздохом, — эти клятвы... И все это через месяц повторяется другому, как выученный урок. О, женщины! — Что «женщины»? — Ничтожество вам имя! — Ах, как вы смеете так обижать меня? Разве вы знаете, что я после вас полюбила кого-нибудь? Вы уверены в этом? — Я не уверен, но полагаю. — Чтобы так жестоко упрекать, надо знать, а не полагать.

Свою свободу относительно мира я обеспечиваю себе тем, что присваиваю себе этот мир, «захватываю и занимаю» его для себя, каким бы то ни было насилием, силой убеждения, просьбы, категорического требования, даже лицемерия, обмана и т. д., ибо средства, которыми я для этого пользуюсь, сообразуются с тем, что я собою представляю. Если я слаб, то и средства, которыми я располагаю, тоже слабы, как все названные, которые, однако, вполне достаточны по отношению к довольно многому в жизни. К тому же обман, лицемерие и ложь, в сущности, лучше, чем они кажутся. Кто не обманул бы полицию, закон, кто не поспешил бы прикинуться невиннейшим обывателем при встрече с сыщиком, чтобы скрыть содеянное беззаконие? Кто этого никогда не делал, тот, значит, допускал насилие над собою; его сделала малодушным его совесть.

Человек со стороны (каждый человек находится в этой позиции по отношению ко всем остальным) судит о положении другого иначе, чем тот, кого это непосредственно касается, — либо слишком мрачно, либо чересчур оптимистически, и так во всех случаях: будь то счастье или несчастье, любовная трагедия или творческая деградация.

И может ли так быть, чтобы для одного человека это значило перемену судьбы, пропасть, разъятие небес, а другой просто вообще не заметил происшедшего?

Две возможности биографии человека: по снам, которые он видит сам, и по снам, которые о нем видят другие.