Цитаты про другого человека

Каждый человек должен знать, что другие его не бросят — ни при каких обстоятельствах. Что можно всё потерять, но люди должны быть на борту — и живые, и мёртвые. Этого правила не было в уставе. Но если б ему не следовали, никто не смог бы летать.

Рожденные в бесконечности и обреченные на бесконечность. Звезды видели такое количество искалеченных судеб и смертей, что умей они говорить рыдали бы в полный голос. Если каждый человек зажжет огонь и высоко поднимет его над головой выйдя на улицу, станет ли нашей планете от этого хоть чуточку теплее? Может быть, именно тогда кто-то взглянув на неё из далекого космоса, скажет: “ — Да, вот на этой планете действительно есть жизнь...” Ведь одна жизнь неминуемо притягивает другую. Вопрос: одиноки ли мы во вселенной? Ответ: Да, мы одиноки, но только внутри нашей собственной, рукотворной вселенной!

Жизнь состоит из потягивания чашечки чая, из болтовни с другом, из утренней прогулки, когда вы не идете куда-то, а просто гуляете, без всякой цели, без намерения, когда в любой момент вы можете повернуть назад; из приготовления пищи для любимого человека; из приготовления пищи для себя, ведь свое тело вы тоже любите; из стирки одежды, из мытья полов, из поливки сада... это маленькие вещи, очень маленькие вещи... из того, чтобы сказать «привет» незнакомцу, что совершенно необязательно, поскольку с этим незнакомцем у вас нет никаких дел.

Помните: у человека нет другого выбора – он должен быть человеком — Станислав Ежи Лец

 Капитулировать всегда неприятно. В прошлом веке, говорят, даже стрелялись, чтобы не капитулировать. Не потому, что боялись пыток или концлагеря, и не потому, что боялись проговориться под пытками, а просто было стыдно… Ведь человеку очень неприятно осознавать, что он совсем не такой каким всегда раньше себе казался. Он все хочет оставаться таким, каким был всю жизнь, а это невозможно, если капитулируешь… В нашем веке стреляются потому, что стыдятся перед другими – перед обществом, перед друзьями. А в прошлом веке стрелялись потому, что стыдились перед собой. Понимаете, в наше время почему-то считается, что сам с собой человек всегда договорится… Может быть, потому что теперь, кроме таких понятий, как гордость, честь, существует ещё множество других вещей, которые могут служить для самоутверждения. 

 Рядом с кроватью стояли миска с леденцами и бутылка с прозрачной жидкостью, произведенной на сложном перегонном кубе, что был спрятан за дровяным сараем. Жидкость эта не была виски, не была она и джином, зато крепость ее составляла 90 градусов. Это лекарство очень помогало в тревожные моменты, иногда возникавшие в три часа ночи, когда нянюшка просыпалась и никак не могла вспомнить, кто она. После стаканчика прозрачной жидкости нянюшка по-прежнему не помнила, кто она, но это уже не имело значения, потому что она становилась совсем другим человеком. 

В нормальном состоянии человек, как это ни странно, вообще не занимается ничем, кроме игры. Он так устроен. Заставить его заниматься чем-либо другим можно только превратив сначала в животное — например, путем грубого физического принуждения. Человек играет, когда работает, играет, когда отдыхает, играет, когда занимается сексом, играет, когда ссорится. Короче — практически всегда.

Люди не могут не тянуться к другим. Как бы сильно нас ни унижали, как бы сильно мы ни расплачивались, мы всё равно надеемся на то, что какой угодно, но еще хоть один-единственный человек примет нас таким, какие мы есть.

Но знайте, что и самого кроткого человека можно довести до бешенства. Не все преступники — злодеи, и смирный человек решится на преступление, когда ему другого выхода нет.

 Человек, властвуя над другими, утрачивает собственную свободу. 

 Не так уж важно, с кем ты вступаешь в брак, — все равно наутро окажется, что это совсем другой человек. 

Надо жить в «мешке». Да, правда, вы не знаете, что такое «мешок»! Так называли в средние века каземат подземной темницы. Обычно заключенного бросали туда на всю жизнь. Этот каземат отличался от других камер остроумно вычисленными размерами. Он был недостаточно высок, чтобы можно было выпрямиться во весь рост, и недостаточно длинен, чтобы можно было лежать. Приходилось поневоле жить там скрючившись, «по диагонали», сон сваливал человека с ног; бодрствуя, он вынужден был сидеть на корточках.