Цитаты про взгляд

Слишком Долго я держу всё это — всю чудовищность того события — в себе, слишком долго оно тайно терзает меня. Мне нужно сказать тебе лишь одно… о том, какие мысли и чувства посещали меня во время твоего отсутствия. Я не думал и не чувствовал, что случившееся означает, или должно означать, конец. Я имею в виду конец наших отношений. То есть мне не хочется этого. Я очень много думал о том самом моменте, и сказанное мной, имеется в виду только что сказанное, является для меня абсолютно ясным. Нам необходимо поговорить, по крайней мере, я должен сказать кое-что… а ты можешь воспользоваться привилегией молчания, в любом случае, я не в силах заставить тебя говорить, да и не хочу… возможно, я боюсь того, что ты можешь сказать. От тебя зависит, окажется ли наша встреча, которая должна была состояться, как и мой монолог, последним приветом и окончательным прощанием.

Дети могут быть самыми жестокими существами в мире… Чрезвычайно жестокими. Дикими. Будь мужиком. Будь мужиком! Будь мужиком! Иногда вам хочется только… только плакать. Иногда вы ненавидите весь мир. Вы можете перестать любить… и это, вам кажется, будет продолжаться всегда. Люди уважают ненависть. Некоторым людям даже не нужно оружие, чтобы ранить вас. Они используют слова, насмешки. Хватает только одного взгляда, чтобы сделать вам больно. Вы пытаетесь бороться с плачем, с глыбой в горле… краснеете, желая кричать. Вы просите их оставить вас в покое, но никто не слышит вас…

 По щекам Беаты градом катились слезы, но она не отводила от меня взгляда, словно пытаясь запомнить меня таким, каким я был в этот момент. 

— Макс, я мужу не изменяю. Сказано без бравады и пафоса. Констатация факта. Я это и так знал. Такие женщины не способны на полумеры и полутона. Они просто однажды уходят, и не вернёшь. Ну и не изменяй. Это же не мешает мне смотреть в твои глаза, похожие на капли прошедшего дождя на зелёном листке, ласкать взглядом твои плечи и долгие, тонкие запястья. Видеть смену улыбки и задумчивости на нежном и в то же время озорном лице. Какая разница, чья ты жена? Ведь за погляд денег не берут.

Я не мальчик, чтобы бояться гордого взгляда женщины или проявлять интерес к той, кто не уважает меня и мои взгляды.

Мой первый муж засмеялся и поглядел на меня страшно. В тот миг я уже знала, что заслужила каждый нож из его взгляда.

И нет ничего забавнее женщины, не увидевшей своих цветов. Быстрый взгляд на руки, такой же, каким раньше встречала папу с работы – что принес? – и сразу же отводит глаза: и не ждала, в общем-то, не очень-то и хотелось… Со временем она научится смотреть пришедшему только в лицо, но первые пять секунд всё равно будет надеяться, каждый раз, с каждым.

Между прочим, жить обычной жизнью – совсем не так легко, как кажется на первый взгляд. Родители, учителя, государство – все учат нас жизни. Но жизни скучной и рабской. И хоть бы кто-нибудь взял да и рассказал, что это такое – «обычная жизнь» и как ею живут.

Напрасно любишь ты меняНапрасны все слова, потеряны минуты...Вчера ты мне сказал,что будешь ждать меня.Какой же глупый ты, какой же ты беспутный,любовь я не твоя и замужем три дня.Найди себе скромней, свободную от мужа,сосредоточь на ней свой томный, нежный взгляд.Когда же ты поймешь: мне ты - совсем не нужен!Не надо всех винить - никто не виноват...Незыблемы слова в приятные минуты, сумей по жизни их - поймать, не проворонь.Представь , что ты уже - нашел любовь как-будто..Забудь меня, я как - "за пазухой огонь".

Если бы взгляд мог убить, я бы уже лежал мёртвый.

Ничто не заставит меня бросить друга!.. Ну... разве что, такой взгляд. Пока, Джим!

... Где наше первоначальное лицо? – размышляю я. – Первоначальный ландшафт, до того как он стал вот этим ландшафтом, воспринимаемым нашими органами чувств, парком и лесом, домом и человеком? Где лицо Бодендика, до того как он стал Бодендиком? Лицо Вернике, пока оно не связалось с его именем? Сохранилось ли у нас какое-то знание об этом? Или мы пойманы в сети понятий и слов, логики и обманщика разума, а за ними одиноко горят первоначальные пламена, к которым у нас уже нет доступа, оттого что мы превратили их в полезное тепло, в кухонное и печное пламя, в обман и достоверность, в буржуазность и стены и, во всяком случае, в турецкую баню потеющей философии и науки. Где они? Все ли еще стоят неуловимые, чистые, недоступные, за жизнью и смертью, какими они были до того, как превратились для нас в жизнь и смерть?