Цитаты про искусство и человека

 В каждом человеке с момента рождения обитает его собственная смерть, таинственная, ничтожно малая, но почти бесконечно могущественная часть его существа. Обученная искусству умирать — и ничему сверх того! Она молча дремлет в тишине, пока мы, наивно уверенные в собственном бессмертии, мечемся по свету в поисках приключений, суетливо роемся на книжных полках, пытаясь обнаружить там источник сокровенного знания, или смирно сидим на месте, наслаждаясь повседневными радостями бытия. 

К каждому подбирать отмычку. В этом — искусство управлять людьми. Для него нужна не отвага, а сноровка, умение найти подход к человеку. У каждого своя страстишка — они разные, ибо различны природные склонности. Все люди — идолопоклонники: кумир одних — почести, других — корысть, а большинства — наслаждение. Штука в том, чтобы угадать, какой у кого идол, и затем применить надлежащее средство, ключ к страстям ближнего. Ищи перводвигатель: не всегда он возвышенный, чаще низменный, ибо людей порочных больше, чем порядочных. Надо застать натуру врасплох, нащупать уязвимое место и двинуть в атаку ту самую страстишку — победа над своевольной натурой обеспечена.

Они умели жить с природой в согласии, в ладу. Не лезли из кожи вон, чтобы провести грань между человеком и животным. Эту ошибку допустили мы, когда появился Дарвин. Ведь что было у нас: сперва обрадовались, поспешили заключить в свои объятия и его, и Гексли, и Фрейда. Потом вдруг обнаружили, что Дарвин никак не согласуется с нашей религией. Во всяком случае, нам так показалось. Но ведь это глупо! Захотели немного потеснить Дарвина, Гексли, Фрейда. Они не очень-то поддавались. Тогда мы принялись сокрушать религию. И отлично преуспели. Лишились веры и стали ломать себе голову над смыслом жизни. Если искусство — всего лишь выражение неудовлетворенных страстей, если религия — самообман, то для чего мы живем? Вера на все находила ответ. Но с приходом Дарвина и Фрейда она вылетела в трубу. Как был род человеческий заблудшим, так и остался.

 Вы наверное спросите, как это, парень провел пару дней в больнице и все его проблемы исчезли? Но это не так. Я знаю что это не так! Это только начало. Мне нужно еще сдать работы и вернуться в школу, к друзьям, к папе. Но разница между сегодняшним днем и прошлой субботой в том, что он впервые за много лет хотел хотел сделать много дел. Ехать на велосипеде, есть, пить, говорить, ездить в метро, читать, смотреть на карту, рисовать карту, заниматься искусством, покончить с ГЕЙТС, сказать папе чтоб не волновался, обнять маму, поцеловать сестренку, поцеловать папу, поцеловать Ноель, еще раз поцеловать ее, поехать с ней за город, посмотреть вместе кино, посмотреть кино с Ароном, посмотреть кино с Нил, устроить вечеринку, рассказать мою историю, помогать Северу 3, помогать таким как Боби, как Мустофа, как я, рисовать, рисовать человека, рисовать голого человека, рисовать голую Ноель, бегать, путешествовать, плавать, прыгать (знаю что звучит глупо, но это не важно) прыгать….

— Как вы думаете, она смогла бы ранить человека, который любит ее больше жизни? Продалась бы она ради искусства? — Продалась ради искусства? Нет, ей это не надо. Это невыгодная сделка. Вы великая актриса, разве вы не знали? — Вы хороший человек.

Я понял. Иероглиф Сломанного Меча не о мече. Он об идеале фехтовального мастерства. Первое достижение мастера — единство человека и меча. Когда оно достигнуто, даже травинка может стать оружием. Второе достижение — когда меч существует лишь в сердце мастера, отсутствуя в его руке. Тогда врага можно поразить за сто шагов голыми руками. Но высшее достижение искусства боя на мечах — это отсутствие меча как в руке, так и в сердце мастера. Тогда воин пребывает в гармонии с миром. Его иероглиф не о смерти… он о мире.

Блюз – индивидуальное искусство. Один человек с гитарой против всего мира.

 Искусство не могло бы жить даже без того человека, который мог бы обойтись без искусства. 

 Телефонный разговор находится на полпути между искусством и жизнью. Это разговор не с человеком, а с образом, который складывается у тебя, когда ты его слушаешь. 

 Чувства, если разобраться, существуют либо в самой глубине человека, либо на поверхности. На среднем же уровне их только играют. Вот почему весь мир — сцена, почему театр не теряет своей популярности, почему он вообще существует, почему он похож на жизнь, а он похож на жизнь, хоть и является в то же время самым пошлым и откровенно условным из искусств. 

Оставим искусству хоть часть души человека. И тогда искусство займется своим прямым делом — писать небылицы, в которых правды и величия больше, чем в этнографии. Для всего остального уже давно есть газеты, документальное кино, радионовости, программа «Время» и многое другое, а будет ещё больше. Что изобретут, то и будет. Оставьте искусству хоть часть души человека, живущего не только для того, чтобы жрать. Потому что, если не поднимать настроение человека, то он скиснет и ему никакая задача не по плечу.

Ежели человек, произведший в свою пользу отчуждение на сумму в несколько миллионов рублей, сделается впоследствии даже меценатом и построит мраморный палаццо, в котором сосредоточит все чудеса науки и искусства, то его все-таки нельзя назвать искусным общественным деятелем, а следует назвать только искусным мошенником.