Цитаты про век

— Они что, транслируют рекламу прямо в сон?— Да, а разве в двадцатом веке не было рекламы?— Была, но не во сне. Только по радио и телевидению. В журналах, фильмах, на спортивных играх, автобусах, молочных коробках, на майках, банданах и на небе, но не во сне! Ни за что!

Поручик двадцати шести годов, прости меня, прости за то, что дважды двадцать шесть на свете я была и есть. Прости меня, прости меня за каждый светлый праздник дня, что этих праздников вдвойне отпраздновать случилось мне. Но если вдвое больше дней, то, значит, и вдвойне трудней, и стало быть, бывало мне обидней и страшней вдвойне. И вот выходит, что опять никак немыслимо понять, который век, который раз, кому же повезло из нас? Что тяжче: груз живых обид или могильная трава? Ты не ответишь — ты убит. Я не отвечу — я жива.

О, в этот век преступный и постыдный

 — Та сила что вела тебя ко мне, зажгла огонь в груди моей на век.. я принесу себя на жертве не к любви.. что смерть способна превозмочь. — Глупости. — Есть ли на свете то что сильнее веры? Ведь жизнь так коротка. — Что-то еще? — То, что сильнее чем долг и смерть. Ведь должны быть чувства.. зачем желать того, что никогда не случится? 

ОбидаКак сильно извратили цели В век прошлый начинавших жизнь.Мечтать о многом мы не смелиНо всякий чтил девиз «Учись»Образование сплошь бесплатноБыло все семь десятков лет.Малыш мог быть и неопрятным,И завтрак кушал лишь в обед.Поэтому у государства И полуграмотных властейНарод послушно учил страстноПо школам взрослых и детейБывали казусы в учебе Их анекдот иной хранит Старик уча «maximum» в школе Читал по буквам тахитит.Всеобщее образование Обязан каждый был иметь.Учебы смысл и пониманье Царили там, где была смерть.А нынче дикие вопросы Что задаёт нам персоналК нам обращается от взрослых:«Умеешь расписаться сам?»Иль нечего они не знаютПро прошлый и жестокий век.Иль сами разумом страдают,Амбициозный человекОбидно ли вам будет после Когда не будет уже насЕсли потомок бегло спроситБыла ль культура среди вас?

Золотые мужья вымерли еще в бронзовом веке.

ЦариСамозваные цари.На Руси так вечно было,А народу хоть умри,Все должно быть сердцу мило.Хоть на плаху иль в петлю,Плач никто твой не услышит,А пожалуйся кому,На тебя ж донос напишет.Есть цари и есть рабы.Люди сами так решили.Всех в итоге ждут гробы.Для чего на свете жили?Почему кому-то власть,Не дает уснуть спокойно?Зависть будто в горле кость,Зверем делает невольно.Нужно сразу выше всех,Чтоб другие не достали.Разъедает души грех.Почему такими стали?Страха нет совсем в душе,Будто Бог исчез навеки.Проклял грешных всех уже,От стыда закрыл сам веки.Ад не там, он здесь в груди!В мыслях в воздухе летает,Вырываясь изнутри,Он реальность обретаетИ возносятся цари,На крови дворцы все строят,А в глаза им посмотри -Ничего вообще не стоят.Все должны терпеть рабы.На Руси всегда так было.Сами делают гробы.До того все опостыло!С жира бесятся цари.Денег, власти все им мало,Хоть на паперти умри,Лишь бы им всего хватало.....

Но в сказках вот уже который век Добро всегда одерживает верх. А зритель скажет: сказка раздражает, Что жизнь она никак не отражает. Но у меня есть тоже возраженье: На кой вам черт такое отраженье? Ей-Богу же, грешно у нас в Отчизне Глядеть на сцене отраженье жизни. Вы жизненных сюжетов до хрена Из собственного видите окна. «Любовь к трем апельсинам»

Вместо «сохранить на века» мне говорят «рви». Я хватаю тебя за руки, а внутри прошу: «отпусти»...

Аристотель, сидя на золотистом песочке на берегу Эгейского моря, формулировал законы логики для нормальных людей. И нормальные люди за долгие века привыкли к тому, что мысли и поступки отлично вписываются в прокрустово ложе этих законов. Но стоит послушать шизофреника, и ты понимаешь, что существует иная логика. Логика, лежащая в какой — то перпендикулярной плоскости. Недоступная обычному человеку. Но, тем не менее, она существует и подчиняется своим законам. А что самое смешное — тот, кто мыслит в такой системе координат, чувствует себя весьма неплохо.

Я верно болен: на сердце туман, Мне скучно все, и люди, и рассказы, Мне снятся королевские алмазы И весь в крови широкий ятаган. Мне чудится (и это не обман), Мой предок был татарин косоглазый, Свирепый гунн... я веяньем заразы, Через века дошедшей, обуян. Молчу, томлюсь, и отступают стены - Вот океан весь в клочьях белой пены, Закатным солнцем залитый гранит, И город с голубыми куполами, С цветущими жасминными садами, Мы дрались там... Ах, да! я был убит.