Цитаты про сына

Да, тяжело это вынести. Тебя не обругают, не проклянут — тебя уже простили... Вот ведь подлость! Если бы он обругал тебя, проклял, презрел — всю вину как рукой бы сняло: ты свинья, и я свинья. Легко и просто. Но ведь нет — он тебя любит. Как братьев, которых потерял, как сына, которого у него так и не было... и быть достойным такой любви — во сто раз труднее, чем просто быть преданным вассалом.

Я охотнее сказал бы — или услышал о себе — другое: я был настолько типичным сыном своего века, что в своей испорченности, и ради этой испорченности, обратил все доброе в своей жизни во зло, а все дурное — в добро.

И он, который два долгих дня думал только о сыне, внезапно почувствовал себя лишним. Его словно вдруг остановили на бегу. И, может быть, впервые в жизни он понял: сын значит для отца несравнимо больше, чем отец — для сына, будущее неизмеримо важнее прошлого. Возле этих двоих ему делать нечего. Он уже сыграл свою роль.

- У Ройтманов вчера на обед была такая фаршированная щука - пальчики оближешьbr- Вы были вчера у Ройтманов?br- Нет, мне рассказала Циля, жена Левы, у двоюродного брата которого, Изи, есть сын Зяма. Так вот, этот Зяма проходил под окнами Ройтманов как раз когда они обедали...

«Патриотизм» — чувство безнравственное потому, что, вместо признания себя сыном Бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководящимся своим разумом, — всякий человек, под влиянием патриотизма, признает себя сыном своего отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести.

Пойдём со мной, пойдём со мной в поля! В росе полей купаться буду я. Я соберу цветы полей, Цветы зари. Пойдем в леса, но о любви своей Не говори! Вон — ласточка в багряной высоте! Дрожит алмаз в раскрывшемся листе, Кипит букашками трава. Как чуден мир! Повсюду свет и чары волшебства, Повсюду пир! Мне вечных ласк дарить не властен ты, О бедный сын пугливой суеты, Питомец бурь, осенний цвет, Дитя страстей! Пред вечностью ничтожен жалкий бред Любви твоей.

 По этой причине Мы предписали сынам Исраила (Израиля): кто убьет человека не за убийство или распространение нечестия на земле, тот словно убил всех людей, а кто сохранит жизнь человеку, тот словно сохранит жизнь всем людям. Наши посланники уже явились к ним с ясными знамениями, но многие из них после этого преступили границы дозволенного на земле. 

У Ющенко родился сын. В гости пришли Кличко, Бубка и Юля Тимошенко. Кличко говорит: "Боксер будет - глянь кулачки-то какие!" Бубка: "Нет, прыгун - ножки-то вон какие!" А Юля: "Вы ребята не правы! Он будет умным, как папа!" Те - "С чего взяла?" - "А видите - обосрался, а как головку держит!"

Мужик первый раз прыгает с парашютом. На прыжок смотрят его жена и сын. Мужик приземляется и лежит, не встает. Жена:- Сынок, сходи посмотри - дышит ли папа?Сын, возвращаясь:- Папа дышит, но около него дышать невозможно.

Когда Сын Божий сошел на землю, Он принес нам Любовь. Но люди не понимают Любви без жертв и страданий, а потому вскоре распяли Иисуса. А иначе никто не поверил бы в Любовь, что принес с собой Христос, ибо люди привыкли ежедневно терпеть страдания из-за своих собственных страстей.

Мои папа и мама! Я живу хорошо. Просто замечательно. У меня есть свой дом. Он теплый. В нем одна комната и кухня. А недавно мы клад нашли и корову купили. И трактор — тр-тр Митю. Трактор хороший, только он бензин не любит, а любит суп. Мама и папа, я без вас очень скучаю. Особенно по вечерам. Но я вам не скажу, где я живу. А то вы меня заберете, а Матроскин и Шарик пропадут. А еще у нас печка есть теплая. Я так люблю на ней отдыхать. Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний. Но сейчас все по-другому. И колбаса у меня есть, и молоко парное стоит в мисочке на полу. Пей — не хочу. Мне мышей даже видеть не хочется. Я их просто так ловлю, для развлечения… Или на удочку, или пылесосом из норок вытаскиваю и в поле уношу. А днем я люблю на крышу вскарабкаться. И там глаза вытаращу, усы расправлю и загораю как ненормальный. На солнышке облизываюсь и сохну.

А какая разница, если бы он и знал, что Дэн — его сын? Можно ли было любить мальчика сильней, чем он любил? И разве, знай он, что это его сын, он поступал бы иначе? Да! — кричало его сердце. Нет, — насмехался рассудок.