Цитаты про гитару

  — Леонард, мой тебе совет, слезливое самолюбование подходит только мужчинам более высокого роста, умеющим играть на гитаре. 

— А об учебе разговариваете? — Нет, говорю, не разговариваем. Только по необходимости, когда ЛАБАЕМ. Она обрадовадась такая, говорит: «Я знаю, что такое ЛАБАТЬ, это когда на гитаре играют!» Я говорю: нет, это когда лабораторную работу делают.

Гитары переборГитары перебор и стон тревожат душу...и переливом в даль зовёт собой.Наш уговор и клятву - не нарушу...И потому я трону струны страстною игрой.Из чувст волна ласкает берег, сушу,а я ласкаю для тебя гитарный строй.Налей рубин вина в бокал искристый.Отпить позволь сквозь поцелуй глоток...Твой голосок, как колокольчик золотистыйуводит в грусть , в её исток...Твой взор волнительно пречистыйв романсе будто хладный ручеёк.Не улетай же от меня, во мне останься.Жар-птица, но без клетки, для меня!романс свой доиграй,...закружимся вновь в танце.Я клетка, знай! Открытая, - твоя...

 — Ты ударил меня гитарой.— Мне жаль… гитару. 

Блюз – индивидуальное искусство. Один человек с гитарой против всего мира.

 Мы неописуемо набрались выпивкой и наркотиками, фальшивили и даже были м-м-м, слезливыми. Мне понадобилось приблизительно пятнадцать минут, чтобы сменить струну на гитаре, в то время как люди забрасывали меня вопросами и назвали меня пьяным Робином Зандером (вокалист Cheap trick?) После концерта я выбежал наружу, и меня вырвало, потом я вернулся, чтобы найти Игги Попа, и я подарил ему мокрый поцелуй с привкусом тошноты и крепко обнял. Он очень доброжелательный, крутой, отличный и интересный человек. Это был, наверное, самый лестный момент в моей жизни. 

 Это Летов и Кобейн, это лето и портвейн, Это первое барэ на гитаре во дворе. Это Beatles и Вудсток, это Pistols и панк-рок, Это то, что нас тогда, изменило навсегда! 

Помню, я услышал две гитары и бас и подумал: «Черт, я хочу тоже так, как они». В этой музыке было столько энергии и жизни.

Мы из тех, кто теплому дому предпочел перекрестья путей. Мы привычно называем кроватью верхнюю полку купе, мы курим на корточках в холодных тамбурах, мы молимся богу путешествий и играем на гитаре проводницам, жрицам храма поездов. И точно зная, что человека в дороге убаюкивает стук колес, мы его уже не слышим. Для нас не существует мира за окном, лишь отблески дня и пятна ночи, наши шаги стали плавными, мы не теряем равновесия когда под ногами выгибается мир, мы не стремимся к конечной цели, потому что ее нет Есть дорога и чай в стакане, есть полустанки и случайные попутчики судьбы, есть дикая бродячая душа, не знающая потерь, но чувствующая, как проросли в нее шпалы. Для нас легко слово «прощай» и тяжела любовь. И так привычна тяжесть на плечах, то ли рюкзака, то ли неба, и так безумно пахнет травой, ветром и звездами, и так естественно сделать новый шаг, и так странно замереть на месте. В нас не живет покой, друг мой, он осыпается хлебными крошками в крики голодных птиц.

Микрофон, гитару, карандаш и всё, что у меня есть, я использую для того, чтобы заставить людей поверить в то, что божественный свет есть даже в ДНК.

 — Дай гитару чтоб треснуть ей по башке. 

Мне понадобилось приблизительно пятнадцать минут, чтобы сменить струну на гитаре, в то время как люди забрасывали меня вопросами и назвали меня пьяным Робином Зандером