Цитаты про странных людей

 — На какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! – подумал он с странною улыбкой. – Гм… да… все в руках человека, и все-то он мимо носу проносит единственно от одной трусости… это уж аксиома… Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся… А впрочем, я слишком много болтаю. Оттого и ничего не делаю, что болтаю. 

Мы — богатая страна. Такая же богатая, как Саудовская Аравия, Кувейт, Катар, — однако люди у нас по-прежнему умирают, оттого что не дождались новой почки, младенцы умирают, оттого что «скорая», которой предстояло спешно доставить их в больницу, застряла в дорожной пробке, жизни матерей находятся в серьезной опасности, оттого что мы, домашние врачи, внушили им, будто роды на дому безопасны.

Ещё романтическими назовите! Кровавые годы, когда хунта продавала страну, свою честь и совесть, хотя про честь и совесть я загнул, их у них вообще не было. Когда люди пачками умирали... Кто на войне, а кто от голода. Перечислять весь негатив можно бесконечно. И эти годы эта дама предлагает называть «святыми». Даёшь новую секту свидетелей святых 90-х! Даже церковь не надо строить для поклонения, она уже готова, стоит в Екатеринбурге. Называется «Ельцин-центр». А святая безработица 90-х! Эх, были же времена, можно было вообще не работать! Я уже молчу про святой пост 90-х, когда жрать годами нечего было. Читать далее »

 — Правительство действительно враг народа. — Бобби поворачивается ко мне. — Боже мой, Виктор, тебе ли уж этого не знать. — Но Бобби, я не занимаюсь… политикой, — невнятно бубню я. — Все ей занимаются, Виктор, — говорит Бобби, вновь отворачиваясь от меня. — И с этим ничего не поделаешь. На это заявление мне нечего ответить, так что я молча допиваю остатки космополитена. — Тебе следует серьезно заняться своим мировоззрением. Твое мировоззрение вызвано недостаточной информированностью. — Мы убиваем безоружных людей, — шепчу я. — В прошлом году в нашей стране совершено двадцать пять тысяч убийств, Виктор. — Но… но я то не совершил ни одного из них. Бобби терпеливо улыбается, вновь возвращаясь к тому месту, где сижу я. Я смотрю на него с надеждой. — Лучше держаться от всего этого в стороне, Виктор? — Да, — шепчу я, — наверное, лучше. — Но это невозможно, — шепчет он в ответ. — Вот что ты должен понять. — Но, чувак, я же… я же… я же… — Виктор.

Вспомним Нюрнбергский процесс. С точки зрения права это чистое безобразие, это ведь суд победителей над побежденными, причем там даже не было попыток это скрыть. Какое тут равенство сторон? Это суд, который судил по специально для него написанным законам. Был сознательно нарушен фундаментальнейший, самый важный принцип права: закон не имеет обратной силы. Решили, что имеет. И вздернули людей, многие из которых поступали строго в соответствии с законами своей страны, действовавшими тогда. Ужасными законами, варварскими, но законами.

Когда я подросла, я поняла, что существует целая армия людей, которые укрываются от действительности именно в чтении. Миф о том, что Россия — самая читающая страна в мире, стоял, как я теперь думаю, именно на этих людях. И литература, способная заменить собой жизнь, пронизанную фальшью, жестокостью и убогой идеологией, существовала: великая русская литература.

— А теперь скажи мне, — произнес Сардак, повернувшись к Элиасу. — И я знаю, что, находясь так близко от Поля Истины, ты не сможешь солгать — сумеешь ли ты помочь нам найти капсулы? — Да, — сказал Элиас. — Но столько метеоритов за одну ночь — другие люди заметят. И тоже будут их искать. — Ты говоришь о Докторе? Элиас кивнул: — Чуть что странное произойдет, он сразу там. — Ты знаешь Доктора? — прошипел Сардак. — Его все знают. Вы здесь из-за него? — Из-за чего же еще? — прорычал Сардак. — Тогда я помогу вам, — сказал Элиас. Тяжело вздохнув, он кивнул. Сардак подозрительно посмотрел на него: — Ты предаешь собственный народ? — Я делал это и прежде, — сказал Элиас с ноткой грусти в голосе.

Мотылек.Странная сказка, напевом из Персии древней.Мудрость людей, это вечное. Было и будет.Три мотылька залетели в открытые двери.К свету светильника, ждущего долгое утро.Новое силясь познать, восхищенно кружились.В трепетном танце своем, рассуждая о сути.Первый воскликнул.- Огонь, это то, что светилось...Издали свет принимая за истину мудрых.- Больно! Воскликнул второй.- Обжигается знание..Мудрость - страдание есть. И разумность решений..Третий же, тихо скользнул в раскаленное пламя.И за мгновение стаял серебряной тенью.- Где же ты?! Где..?Мотыльки закружились в испуге.- Что ты увидел, скажи? Чье же истинно мнение..?Но лишь безмолвное пламя, сияющим кругом.Чуть шевелило пугливые - в комнате, тени.Старый паук опустился по шелковой нити.Тихо ворча мотылькам, очарованным светом.- Тот кто всей сутью своей, это пламя увидел,Тайну хранит и уже никому не ответит.- Вам не постигнуть в догадках дорогу героев.Пыль рассуждений, теперь ваша скучная доля.

Вообще с развитием прогресса всё больше попадается на улице странных вещей. Очень много стало сумасшедших, которые на ходу громко разговаривают сами с собой. Основной болезнью населения, похоже, сделался правосторонний отит – часто можно видеть людей, прижимающих ладонь к уху, обычно именно к правому.

 Эта страна называется Тибет. И живущие здесь люди верят, что долгий путь к святым местам очищает человека от сотворенного им зла. Они верят, что чем трудней дорога, тем глубже очищение… Здесь время стоит на месте, а все остальное движется. 

Начиная с первых дней в этом странном теле Таракан узнал о людях многое. Он открыл, что это вид, которым правят чувства. Некоторые из этих чувств он понимает — например, жадность. Жадность — второе из сильнейших тараканьих чувств. Его непрекращающийся голод — всего лишь проявление безграничной жадности, потому что таракан всегда голоден, всегда, даже если его живот набит до отвала.

 Странно слышать, что такие, как я, развращают людей, толкая их к насилию. К насилию людей толкает государство.