Цитаты про смерть человека

 Человек боится смерти тем больше, чем меньше он по-настоящему проживает свою жизнь и чем больше его нереализованный потенциал. 

Кстати, тот некролог показался мне несколько странным. Обычно в некрологах описывается путь человека до смерти, а не после.

  — Нола?.. Это было нелегко. Но когда пришло время, я смог нажать на курок. Никогда не знаешь, кто твои ближние, пока не наступит критический момент. Человек может научиться засовывать свою совесть под ковёр и спокойно жить дальше. Это необходимо, иначе она раздавит тебя. — А как насчёт меня? Как насчёт ближайшей соседки? Я не имела никакого отношения к этому делу. Не мучает совесть из-за смерти невинного свидетеля? — Невинные иногда умирают, чтобы расчистить поле для более грандиозных планов. Вы были сопутствующей издержкой. — Как и ваш ребёнок. — Софокл сказал: Возможно, для того, кто не родился, это самое большое благо. 

 Мне все же кажется, что Vogue — это аналог фабрики грез. Возможно, устроенный даже более жестко, чем киномир, потому что из глянцевого мира исключена, например, смерть. Из него исключены болезни. Из него не исключена бедность лишь потому, что бедность входит в миф о Золушке. То есть ключевые для любого человека экзистенциальные категории из него оказываются исключенными. Жесткость гламурных конструкций заставляет видеть за ними тотальный проект, который сопротивляется реальной жизни из последних сил. И напряжение между этими двумя сферами — реальной жизни и ее гламурного образа — весьма, на мой взгляд, ощутимо. 

— Мне всегда хочется чего-то, — задумчиво заговорила Мальва. – А чего?.. не знаю. Иной раз села бы в лодку – и в море! Далеко-о! И чтобы никогда больше людей не видать. А иной раз так бы каждого человека завертела да и пустила волчком вокруг себя. Смотрела бы на него и смеялась. То жалко всех мне, а пуще всех – себя самое, то избила бы весь народ. И потом бы себя… страшной смертью… И тоскливо мне и весело бывает… А люди все какие-то дубовые.

Для убитых миг смерти определён не Богом, а человеком. Их изгоняют из этого мира до того, как они успевают искупить грехи, поэтому всех их Бог прощает Получается, что каждый убийца открывает кому-то ворота в Рай.

Поразительная разница существует между передовой, где льется кровь, где страдание, где смерть, где не поднять головы под пулями и осколками, где голод и страх, непосильная работа, жара летом, мороз зимой, где и жить-то невозможно, — и тылами. Здесь, в тылу, другой мир. Здесь находится начальство, здесь штабы, стоят тяжелые орудия, расположены склады, медсанбаты. Изредка сюда долетают снаряды или сбросит бомбу самолет. Убитые и раненые тут редкость. Не война, а курорт! Те, кто на передовой — не жильцы. Они обречены. Спасение им — лишь ранение. Те, кто в тылу, останутся живы, если их не переведут вперед, когда иссякнут ряды наступающих. Они останутся живы, вернутся домой и со временем составят основу организаций ветеранов. Отрастят животы, обзаведутся лысинами, украсят грудь памятными медалями, орденами и будут рассказывать, как геройски они воевали, как разгромили Гитлера. И сами в это уверуют! Они-то и похоронят светлую память о тех, кто погиб и кто действительно воевал!

без помощиздесь тебе не помогут - все снимут на видео давно всем на тебя уже класть, видимо. слепой человек покажет тебе дорогуно этого мало, вызывай подмогу. немой позвонит в скорую, и вызовет еёно трубку взял глухой, и он что-то поёт. тебе помогут те, кто ничего не могут а те, кто могут - от страха вздрогнут пройдут мимо, и помощь не позовут такой замут, здесь все так и живут. но если просят помощи - конечно помоги даже если тебя будут просить твои враги увидев смерть рядом, слыша её шаги, все хотят выжить, вот такие пироги.

Даже если человек допустил какую-то ошибку в государственном деле, ее, вероятно, можно оправдать, если он сошлется на свое неумение или неопытность. Но как можно оправдать неудачу тех, кто участвовал в недавнем неожиданном событии? Господин Дзннэмон всегда говорил: «Достаточно, если воин просто отважен», и это как раз такой случай. Если человек считает, что такая неудача — унижение, самое меньшее, что он может сделать, это вспороть себе живот, предпочтя смерть позорной жизни. Жить невозможно, когда в груди становится тесно от стыда и чувства безысходности, от ощущения, что судьба отвернулась от тебя, когда в голове постоянно стучит мысль о том, что ты не можешь быть воином и что твое имя покрыто позором. Но если человеку станет жалко расставаться с жизнью, и он решит, что должен жить дальше, потому что такая смерть бесполезна, тогда в течение следующих пяти, десяти или двадцати лет его жизни на него будут показывать пальцем за его спиной, и он покроет себя бесчестьем.

 Существует право, по которому мы можем отнять у человека жизнь, но нет права, по которому мы могли бы отнять у него смерть. 

 Мудрец под конец жизни понимает, что смерть страшна только со стороны, для близких людей, но для себя смерти нет, и сам человек в себе как родится бессмертным, так и уходит от нас… 

 Сила — самый могущественный из четырех врагов. Самое простое, что можно теперь сделать, — это сдаться. В конце концов, такой человек неуязвим; он — господин и хозяин; он начинает с того, что идет на рассчитанный риск, а кончает тем, что устанавливает свои законы; он — властелин. На этой стадии человек не замечает, как к нему подступает третий враг. И вдруг, сам того не понимая, проигрывает битву. Третий враг превращает его в жестокого и своевольного человека. — Он что, теряет свою силу? — Нет. Он никогда уже не потеряет ни силу, ни ясность. — Чем же в таком случае он отличается от человека знания? — Человек, побежденный силой, до самой смерти не узнает, как с ней обращаться. Сила — лишь бремя в его судьбе. Такой человек не имеет власти над собой и не знает, когда и как пользоваться своей силой. — Как же победить третьего врага, дон Хуан? — Человек должен восстать на него, понять, что сила, которую он якобы покорил, на самом деле ему не принадлежит.