У Вас есть интересная цитата?
Поделитесь ею с нами!
А я-то точно знаю, что погибну сам. Когда-нибудь, в одном из московских ресторанов, в которых так весело и так холодно от чужих глаз, от рук, прикосновение которых ты не любишь, и слов, которые для тебя давно уже ничего не значат.
… существует представление о Патрике Бэйтмене, некая абстракция, но нет меня настоящего, только какая-то иллюзорная сущность, и хотя я могу скрыть мой холодный взор, и мою руку можно пожать и даже ощутить хватку моей плоти, можно даже почувствовать, что ваш образ жизни, возможно, сопоставим с моим. Меня просто нет. Я не имею значения ни на каком уровне. Я – фальшивка, аберрация. Я – невозможный человек. Моя личность поверхностна и бесформенна, я глубоко и устойчиво бессердечен. Совесть, жалость, надежды исчезли давным-давно (вероятно, в Гарварде), если вообще когда-нибудь существовали. Границы переходить больше не надо. Я превзошел все неконтролируемое и безумное, порочное и злое, все увечья, которые я нанес, и собственное полное безразличие. Хотя я по-прежнему придерживаюсь одной суровой истины: никто не спасется, ничто не искупит. И все же на мне нет вины. Каждая модели человеческого поведения предполагает какое-то обоснование. Разве зло – это мы? Или наши поступки?
Единственным, совершенно бескорыстным другом человека в этом корыстном мире, другом, который никогда не покинет его, который никогда не бывает неблагодарным и не предаст его, является собака. Собака останется рядом с человеком в богатстве и бедности, в здравии и болезни. Она будет спать на холодной земле, где дуют зимние ветры и яростно метёт снег, только бы быть рядом с хозяином. Собака будет целовать ему руку, даже если эта рука не может дать ей еды; она будет зализывать раны и царапины — результат столкновений с жестокостью окружающего мира. Собака охраняет сон своего нищего хозяина так же ревностно, как если бы он был принцем. Когда уходят все остальные друзья, этот останется. Когда все богатства улетучатся и всё разваливается на куски, собака так же постоянна в своей любви, как солнце, шествующее по небу.
— Может быть, — ответила она. — Джейк, я не говорю, что будет легко. Но как я могу не верить в волшебство, когда столько всего пережила? — В волшебство?! — А ты тем более. — Белла улыбнулась, высвободила одну руку и прижала её к моей щеке. Ладонь была теплее, чем сначала, но все равно холодная по сравнению с моей кожей — впрочем, как и любой другой предмет. — В твоей жизни непременно случится волшебство, и всё станет прекрасно. — Не неси чепуху.
А правда, мы всё же немножко похожи?И ты не влюблён, Да и я вроде тоже.С другими людьми эту жизнь коротая,И ты не страдаешь, И я не страдаю.И это уж точно не Ваша забота,Кто будет встречать меня после работы.И мне наплевать -нет ни злости, ни гнева-На бабочек этих твоих однодневок.Но знаешь, всегда с небольшим интерваломОни уходили, а я - оставалась.Я просто - была. Просто есть. Без подвоха.Когда тебе грустно, когда тебе плохоИ больно. Когда, ненавидящий жалость,Ты просишь, чтоб я твою руку держала.Холодный февраль… И метель за окошком,Я грею ладонь твою в тёплых ладошках…Стихают за окнами снежные стаи,И ночь отступает, И боль отступает.Застывшее утро выходит из комы……А мне твои руки до боли знакомы,До кончиков пальцев, До синих прожилок…А может, и к лучшему, что не сложилось.Что сердце спокойно и разум на стрёме,Что мне не присвоен порядковый номер.Не мать. Не жена. Не сестра. Не подруга…Я просто тихонько держу твою руку.
Дай мне холодную руку, brДай отогреть у огня. brАвгуст сулит нам разлуку. brТы не забудешь меня? brbrБорис Садовской
В руках коробок со спичкамискользят холодные пальцыты душу менял наличнымипо свежему курсу бакса
Дожди.Ушел к себе и слушаю дожди.Покой течет по венам легким стуком.Ты знаешь? Счастье вовсе не наука.А чуткий взор, взирающий на жизнь.И в бесконечность, посланная мысль,вернулась что, с негаданным ответом.Упругий шелк ветров, с ладоней лета.И сбрызг росы, травою по ногамИ солнца луч бодрящий, в дреме утра.Я стал простым. И как то сразу мудрым.Как жили прежде, древние вожди.Ушел к себе и слушаю, дожди.Тянулась к небу, сонная рука.Но не пускали выше облака.Сырые и холодные, тревогой.Нас разбросало в мире по дорогам.Мы одиноки, к истине идем.В начале зов, сжигающий огнем.Потом тепло, что солнце тихим утром.Все просто. Вместе с тем без крайне мудро.Поверь. И бесконечно долго жди.Ушел к себе. И слушаю дожди.Ушел к себе и слушаю....
Москва – город публичный, где случайный секс – обыденное постоянство вещей. Вожделение есть повсюду – в девушке, слизывающей майонез с французского хот-дога, в мужчине, который холодно и жестоко курит сигарету в спортивном кабрио, в той паре, которая не стесняясь, просовывает руки сквозь гульфик, расположившись на одной из лавок Никитского бульвара.
Казалось бы – сегодня пришло время воспользоваться случаем, приготовиться к прыжку, сделать что-то другое (я не говорю новое, потому что все новое лежит в зоне сом, а именно другое). И ничего не происходит. Одни ходят со с понурыми лицами, другие – с этой вечной претензией на лице, какая бывает у вчерашних провинциалов, третьи просто забывают лица дома, выходя на улицу. Кругом потрясающая импотенция, глаза, состоящие из одних белков, и холодные руки. И только челюсти – жвалкжвалк. Во всем городе. В каждой гребаной подворотне. В каждой сраной квартире. Весь город превратился в одного толстожопого телезрителя, приросшего к каменному дивану и сипящему вечным похмельем: А сёня чё по ящику?
Едва встретившись глазами, мы обжигались и расходились по углам. Ты была недоступной и только моей. Я холодным, но ручным. Мы не держались за руки на улицах, но, гуляя с тобой ночью в парках, мне хотелось улыбаться.
Культура речиСтарорежимный стиль угас, Утрачена культура речи. Дворян не отыскать сейчас. Одних уж нет, а те далече: А жаль, я мог бы пофорсить, Зайти в кафе на «Станколите», Официантку пригласить И молвить: «Соблаговолите». Она мне: Чем могу служить? Я ей в ответ неторопливо: «Вы не могли бы предложить Ну, скажем, бочкового пива?» «Само собой, почту за честь! Вы завсегда у нас в почёте. Угодно будет ли присесть? Какую марку предпочтёте?» «Помилуйте, мадемуазель, Из ваших рук я хоть цикуту». «Прикажете подать? Мишель, Поди на склад сию минуту! Извольте, холодно как лёд, Всегда к услугам Вашим, барин». «Весьма польщён, позвольте счёт, Мерси, премного благодарен». Вот это жизнь, вот это стиль! Мечта поэта, праздник духа! Как можно сдать его в утиль! Не речь, а музыка для слуха. Один момент. Куда ты прёшь!? Не видишь здесь живые люди! Ах, тебе надо! Обойдёшь! Вали отсюда! Хрен на блюде! Прошу прощения, пардон. Невежды, нет на них управы.
Как иногда хочется - чтобы холодно. Чтобы сердце - до бесчувствия. Чтобы душа - гранитом, бетоном, камнем. Чтобы взгляд - льдом, снегом, инеем. Чтобы не любить, чтобы не больно. Чтобы дышать прозрачным небом и не знать земных страстей. Чтобы не хотеть рук, не искать в оглохшем мире жалкие крохи тепла. Чтобы скалой - в любом шторме, чтобы безразличие вместо всех разбитых надежд. Чтобы уверенный шаг вместо бесполезных попыток, чтобы не гнули и не ломали слова «останемся друзьями». Чтобы любые слова - оставались лишь словами. Чтобы не жить, почти умирая, а умереть, оставшись живым. И иногда почти получается, и уже чувствуешь в груди этот холод, и уже ждешь его, готов к нему но почему-то мама смотрит на твое лицо и начинает плакать.
Протягивая мне руку, смерть касается моего лба теперь. Холодно. Очень холодно. Мерзнет тело мое, душа да сердце. Я возвысилась на семь слоев над землей, о полоса. Услышьте меня. Смотрите, знайте меня! Я — Великолепная Валиде, Матерь всех правоверных, Обладательница званий, Старшая Валиде, Убитая Валиде Кёсем Султан! Прошел освежающий дождь, сладкая теплота весны, аромат цветущих веток. Погас свет... Покинула... Я покинула шестидверный дом мира. Ни справа, ни слева, ни спереди, ни сзади, ни снизу, ни сверху... Закрылись все двери. Предо мной целое неизведанное путешествие...
Я домой не вернусь - решено! Это небо дрожит как вода Сколько тысяч шагов от болотных низин до холодной как руки луны? Гнутся голые ветви под тяжестью птиц. Разум птицей кричит - не беда. Пусть кричит. У меня есть в запасе последний глоток тишины. Я домой не вернусь никогда, но зато доживу до утра. Темный ветер и вечер холодный, луны поворот на ущерб - ничего! Знаешь, птица, во мне не осталось ни капли раба, и ни капли добра, и ни капли любви, и ни капли меня самого.
Знаешь, в чем сила, брат? Сила в добре. А добро можно делать только с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем.
Я всегда полагал, что для сердца человеческого нет ничего мучительнее терзаний и жажды любви. Но с этого часа я начал понимать, что есть другая, и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь возможности защищаться от домогающейся тебя страсти. Видеть, как человек рядом с тобой сгорает в огне желания, и знать, что ты ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени. Тот, кто безнадежно любит, способен порой обуздать свою страсть, потому что он не только её жертва, но и источник; если влюбленный не может совладать со своим чувством, он, по крайней мере, сознает, что страдает по собственной вине. Но нет спасения тому, кого любят без взаимности, ибо над чужой страстью ты уже не властен и, когда хотят тебя самого, твоя воля становится бессильной. Пожалуй, только мужчина может в полной мере почувствовать безвыходность такого положения, только он, вынужденный противиться, чувствует себя при этом и жертвой и преступником.
— Далеко-далеко за сосновым бором есть маленький сад. Там густа и высока трава, там большие, белые звезды болиголова, и всю ночь поет соловей, а сверху глядит холодная хрустальная луна, и тисовое дерево простирает свои исполинские руки над спящими. — Вы говорите о Саде Смерти? — Да, Смерти. Смерть должна быть прекрасна. Лежать в мягкой темной земле, чтоб над головой качались травы, и слушать молчание! Не знать ни вчера, ни завтра. Забыть время, простить жизнь, познать покой. В твоих силах помочь мне. Тебе легко отворить врата Смерти, ибо с тобой Любовь, а Любовь сильнее Смерти.
Как здорово не думать о тебе... Не ждать, что ты опять меня обманешь, И не бояться, что одну оставишь Как оставлял, противоборствовать беде. Как хорошо покинуть вечный бой, С тобой, с самой собой за наши чувства, Быть вместе вопреки — это искусство, Но я борьбу меняю на покой. Как важно вдруг однажды осознать, Что сохранить любовь в непостоянном мире, Мы можем лишь сплотившись и в четыре руки с ним неустанно воевать. Поэтому прощай, «любимый враг», Ты не умел и не хотел за нас бороться, И своё место под твоим холодным солнцем, Я уступаю поднимая белый флаг.
Я позвонюЯ позвоню.Настойчива?Бывает.Дышать не хочется,но дышишь.И сердца стук в ладонях застревает.Быть может ты звонка не слышишьГудки...и каждый без ответа.В терпенье сложенные звуки.Не хочешь говорить?И этоТвоей обиды-мои муки!Ответь!В любви ведь нет гордыни!И кто из нас,и чем гордится? Нет,гордость не для нас!И в этом нынеПеред друг другом можем мы хвалиться.Ну что тогда?Я не просила много.Я и сейчас немногого прошу!Я с горяча!У нас одна дорога!Ответь!И я прощенья попрошу!И ночь прошла,холодная,сырая.Люблю и ненавижу.А пока,Я телефон из рук не выпускаю,Вдруг всётаки не слышал ты звонка.
Жизнь - странная вещь. Много я думал, долго размышлял о ней, но с каждым днем она кажется мне всё более непонятной. Почему у нас такая жажда жизни? Ведь жизнь - это игра, из которой человек никогда не выходит победителем. Жить - это значит тяжко трудиться и страдать, пока не подкрадется к нам старость, и тогда мы опускаем руки на холодный пепел остывших костров. Жить трудно. В муках рождается ребенок, в муках старый человек испускает последний вздох, и все наши дни полны печали и забот. И всё же человек идёт в открытые объятия смерти неохотно, спотыкаясь, падая, оглядываясь назад, борясь до последнего. А ведь смерть добрая. Только жизнь причиняет страдания. Но мы любим жизнь и ненавидим смерть. Это очень странно!
Изменившая женщина - это большая холодная котлета, которую не хочется трогать, потому что её держал в руках кто-то другой.
Жизнь — странная вещь. Много я думал, долго размышлял о ней, но с каждым днем она кажется мне все более непонятной. Почему у нас такая жажда жизни? Ведь жизнь — это игра, из которой человек никогда не выходит победителем. Жить — значит тяжко трудиться и страдать, пока не подкрадется к нам старость, и тогда мы опускаем руки на холодный пепел остывших костров. Жить трудно. В муках рождается ребенок, в муках старый человек испускает последний вздох, и все наши дни полны печали и забот. И все же человек идет в открытые объятия смерти неохотно, спотыкаясь, падая; оглядываясь назад, борясь до последнего. А ведь смерть добрая. Только жизнь причиняет страдания. Но мы любим жизнь и ненавидим смерть. Это очень странно!
Ночной гостьТы в темноте придёшь украдкой,Я дверь открою не спеша,Шагнёшь ко мне скорей в объятья,Холодным воздухом дыша.Прижмёшь меня к себе покрепче,Тебе я чаю предложу,С тобой мне сразу как-то легче,На кухню тихо провожу.Ждала тебя, совсем не скрою,И даже испекла пирог,Мы посидим вдвоём с тобою,Начнём тихонько диалог,Нам есть о чём сказать , конечно,А может , просто помолчим,Возьмёшь ты нежно мою руку,В глаза друг другу поглядим.И слов не надо, всё понятно,Скучала я и ты скучал,И мне, конечно же приятно,Что про меня ты вспоминал.Весь день в какой-то суматохе,А вечер в тишине вдвоём,Мы оба знали, будем вместе,И ночь друг с другом проведём.А дальше что, никто не знает,Нам просто хорошо сейчас,Мы наслаждаемся минутой,С тобой мне дорог каждый час.И с жадностью , в порыве страсти,Любовь настигнет нас опять,И эти чувства мы боимся В душе порою затерять.А утром снова ты украдкойУйдёшь к себе, закрою дверь,Вся жизнь какая-то загадка,Но есть любовь, в неё поверь.
Грим...маска...искусная фальшь...Грим…маска…искусная фальшь…В речи слышны отголоски печали.Образ артиста сегодня ваш.Вы его так отчаянно ждали.Ночи бездонной прозрачный плащСогревал вас в мятежных объятиях.Грим…маска…искусная фальшь…Топили артиста в безмолвных проклятиях.Прикосновенье холодных губ.В руках лицедея вы смотритесь дико.Страсти безудержной замкнутый кругЗабрал вас…становится слишком тихо.Грим…маска…искусная фальшь…Бездарно притворщику душу отдали.Образ артиста всего лишь блажь.Ну как же вы сразу не разгадали?
Лучшие Цитаты про холодные руки подобрал Цитатикс. Собрали их 107 штук, они точно увлекательные. Читайте, делитесь и ставьте лайки!
Благие сияют издалека, как Гималайские горы. Злых же и вблизи не видно, как не видно стрел, пущенных ночью.
