Цитаты про губы

  — Какая лампочка? — Красная… — Понятно, что красная. Там других и нет. Покажи пальцем. — Вот эта. — Это датчик топлива. — А я-то думала, что я забыла на заправке! Губы накрасила, глаза подвела, я заправиться забыла! 

В его воспоминании были деревенские люди: женщины, дети, старики, бедность и измученность, которые он как будто теперь в первый раз увидал, в особенности улыбающийся старичок-младенец, сучащий безыкорными ножками, — и он невольно сравнивал с ними то, что было в городе. Проходя мимо лавок мясных, рыбных и готового платья, он был поражен — точно в первый раз увидел это — сытостью того огромного количества таких чистых и жирных лавочников, каких нет ни одного человека в деревне. Люди эти, очевидно, твердо были убеждены в том, что их старания обмануть людей, не знающих толка в их товаре, составляют не праздное, но очень полезное занятие. Такие же сытые были кучера с огромными задами и пуговицами на спине, такие же швейцары в фуражках, обшитых галунами, такие же горничные в фартуках и кудряшках и в особенности лихачи-извозчики с подбритыми затылками, сидевшие, развалясь, в своих пролетках, презрительно и развратно рассматривая проходящих.

У меня есть улыбка одна: Так, движенье чуть видное губ. Для тебя я её берегу - Ведь она мне любовью дана. Всё равно, что ты наглый и злой, Всё равно, что ты любишь других. Предо мной золотой аналой, И со мной сероглазый жених.

Спрятаться от себя невозможно. Бежать куда-либо бессмысленно. Все равно боль вернёт обратно. Вернет туда, где начинаются следы безнадежности. Время примиряет с собой. Встает перед тобой зеркалом, заживляя в отражении шрамы сердца. Смотришь на себя и, сквозь паутину отчаяния, понимаешь, что хочешь идти дальше. Жить, верить, снова ждать. Улыбаться кудрявым облакам, объедаться вишневым мороженым, чувствовать щекотку пузырьков в носу от выпитой газировки, целовать мерцающие под луной губы. Ни одна боль не способна отвернуть человека от жизни. К любой запертой двери найдутся ключи, которыми ее можно отпереть.

Сейчас её уже нет рядом со мной. Не буду врать, чтобы добавить этим словам флер трагичности, она не умерла, мы просто расстались, даже почти друзьями. И я начал смотреть на всё, что было с нами, со стороны. Людям в целом свойственно взвешивать и обдумывать события уже постфактум, все мы сильны задним умом, но катастрофически наивны в настоящем времени, пока мы ещё участники, а не отстранённые зрители. И сейчас я понимаю то, чего не понимал тогда. Она была актрисой? Она так часто менялась? Нет, нет, нет, менялась не она, менялся я. И тогда, в Берлине, это именно мне поперёк горла встало серое небо, а она просто смотрела наверх и ловила губами подаренную ей судьбой мечту, и тогда, во время ссоры, именно я увидел весь абсурдный гротеск скандала, что заставило меня изменить своё отношение к ней. И именно то, что происходило во мне - определяло какой она будет сегодня, какой я, в слепоте своей, в своём эгоизме, увижу её.

Сильные люди обычно ломаются молча. Не ноют, энергия бьёт ключом, на губах — улыбка, По жизни идут уверенно, мыслят точно, Живут светло и даже учатся на ошибках. На помощь придут, как только нужны кому-то, Плечо подставят всегда, помогут подняться. Но вдруг в какое-то самое обыкновенное утро Их жизни окажется суждено оборваться.

— Ты необыкновенная девочка, Гвендолин, — шептал он, гладя меня по волосам. — Ты очень, очень необычная. И не нужно никакой магии ворона, чтобы быть для меня особенной, — его лицо оказалось совсем близко. Когда его губы прикоснулись к моим, я закрыла глаза.

Наша жизнь — это противостояние двух стихий. Я беру тебя, приходя с огнём и мечом. Я смотрю, как в твоих глазах пылают сожжённые мною города, я слышу в твоём смехе крики воронья над полем битвы, я наблюдаю, как знаменами проигравших падает на пол одежда... Я беру тебя, приходя со словом. Я вью вокруг тебя интригу медленной эротики, я шепчу в твоё ухо горячие оттиски обнажённой интимности, дрожью струящиеся по твоей коже... Я беру тебя, приходя с любовью. Я целую твоё тонкое запястье и прижимаю к себе, любуясь мерным соавторством такта сердец, я провожу кончиками пальцев по твоей спине, ловя губами дождинки сбившегося дыхания... Я беру тебя, приходя с первым снегом и шелестом листопадов, я беру тебя, приходя с россыпью звёзд и прозрачно розовым рассветом, я беру тебя, приходя... Наша жизнь — это противостояние двух стихий. Наша жизнь — это единство двух стихов, это созвучие двух песен... Наша жизнь — это мы, бесконечно отражённые друг в друге.

Искра божия вспыхнула рано, Но о том ли печалиться нам? Ведь увидит Изольда Тристана И платок поднесет к губам. При луне ночью звездною речи Снимут с сердца тяжелый груз, Рассеченную рану залечит Поцелуя соленого вкус.

И только ты, весна, великий скептик, дай мне знать, тепло твоих несмелых губ.

К соседке за спичками.Ты накрутила бигуди,Халатик твой слегка распахнут,Ты мне сказала: - «Проходи!»(А губы спелым соком дразнят.)Вдыхаю я твой аромат,(пол подо мной плывет не твёрдый)И мой мужской голодный взгляд,Твои облизывает бёдра.Как ты красива и стройна,Вся прорисована как ветка,Ты не подруга, не жена,А просто так: – «одна соседка».И вот в порожке я стою,Зачем к тебе пришёл не помню,И грудь высокую твою,Глазами трогаю не скромно.И стопы узкие твои,И удивительные икры,И страсть во мне огнём кипит,И в сердце мне вонзает иглы.Я твой ловлю лукавый взгляд,Ты мне протягиваешь спичкиА по губам слова скользят,Обнажены, до неприличия…