Цитаты про большие глаза

В конце концов, безголовой природе наплевать на всяческие придуманные феминистками теории заговора, она рациональна и всякий её солдат естественным отбором определен на то место, к коему больше приспособлен. Лишь в последние 100-150 лет женщины стали отходить от плиты и приходить в большую жизнь. Потому что они всегда опаздывают, ибо находятся на шаг сзади — за спиной мужчин. Признавать такое женщинам обидно. И мне по-человечески это понятно. Обидно, согласен. Как обидно родившемуся с ДЦП быть не таким, как все. Как слепому горько, что он слеп... Но это еще не повод, чтобы создавать политическое движение слепых с целью всем остальным выколоть глаза — для равноправия. Это даже не повод требовать ради «равных возможностей» посадить слепых за штурвалы пассажирских самолетов. Слепые это понимают. Феминистки — нет. Они в тысячный раз начинают лепетать про свою теорию всемирного заговора.

Не смотри на меня сквозь осколок разлуки...Не смотри на меня сквозь осколок разлуки,Я не выдержу эти глаза!В них предательство, ложь, боль страдания, муки,Не сработали вновь тормоза.Я хочу убежать, чтобы завтра не вспомнить,Как вонзаются иглы в вески.Посмотреть на тебя, разорвать и запомнить,Просто так, ни зачем, от тоски.Время есть, оно лечит. Я только забуду,Что ты тихо на ушко шептал.Слёзы есть – это дождь, но я плакать не буду,Это ты меня взял, растоптал!Растворюсь в темноте, буду просто легендой,И приду к тебе только во сне.Но боюсь, не сдержусь, изовьюсь тонкой лентой,Не проснёшься ты больше вообще!!!

Я смотрел в ее глаза, такие большие, обрамленные густыми ресницами и мечтал о сне. Не для того, чтобы забыться, как это было раньше, не для того, чтобы избежать скуки, а потому, что я хотел бы видеть сны. Может быть, будучи без чувств и имея возможность видеть сны, я бы смог провести несколько часов в мире, где мы с ней были бы вместе. Она видела сны обо мне. Я хотел, чтобы она снилась мне.

Одеваться в черное. Плакать чёрным. Это так по-бабьи — и так по-вдовьи. Все-то разное с ней у нас, кроме цвета глаз, но мои — оленьи, её — коровьи. Ну зажми мне рот чем-нибудь, давай, перекрой невидимый кровосток, а не можешь губами — хотя бы дай, чёрт с ним, свой носовой платок. Ты не знаешь, как я до тебя жадна, я бы выпила, съела тебя одна, я б зажмурясь вылакала до дна, под язык, подкожно и внутривенно, беспощадно, яростно, откровенно. Только, видно, третий закон Ньютона чтим тобой превыше других законов, и поэтому с равной ответной силой ты всегда стремишься к чужому лону, и кого-то еще называешь милой, и целуешь чьи-то глаза коровьи, а мои уже заливает кровью, я не знаю, чем закрыть эту рану, я не знаю, сколько еще осталось. Я, наверно, слишком рано сломалась. Я, наверно, больше уже не встану.

Приходит к экстрасенсу больной: - Хочу, чтобы у меня глаза была большие...- 5000 баксов.- Чтооооо?!

 — Ты в порядке? — Да. — Тогда от чего эта грусть в глазах? — Потому что все мои мысли только о тебе. — О большем я не прошу. Эти слова дают мне смысл жизни. Сколько бы эпох ни минуло, если ты будешь смотреть на меня иначе, я всегда найду твою душу. Я живу только ради тебя. 

Я определённо заметил, что стоит мне поголодать несколько дней подряд, как мой мозг начинает словно бы вытекать и голова пустеет. Она становится лёгкой и бесплотной, я больше не чувствую её у себя на плечах, и мне кажется, что, когда я на кого-нибудь гляжу, глаза мои раскрываются до невероятности широко.

Мы все никогда не видели друг друга. Мы спрашиваем один другого и отвечаем, мы живем вместе, всегда вместе проводим время, но не знаем, кто мы!... Напрасно мы касаемся друг друга руками — глаза знают больше, чем руки...

В детстве я любил смотреть на небо. На дневное небо с бегущими по нему облаками, которые жили собственной жизнью, меняясь на глазах, и безмятежно ползли одной им известной дорогой. Иногда мне казалось – точнее, я хотел верить – что символы, которые я угадываю в очертаниях того или иного облака, являются знаками, посланными мне с небес. Это было захватывающе. Но больше всего я любил звездное небо. Бескрайнюю тьму за окном, тихой ночью, когда весь город спит, а ты таращишься на далекие точки, которые пробуждают что-то смутное, неясное, но безумно волнующее в душе. А когда я вырос, то перестал смотреть на небо. Как и все, я стал смотреть вниз, на мусор и грязь.

Глубже всего смотрят в сердце людей те глаза, которые больше всего плакали.

ПроклятьеТы перегнёшься через перила, Тихо прошепчешь, что это лишь сон,Ты проклянёшь всех, кто был с тобой рядомИ вдруг уронишь во Тьму медальон.Ты медальон бросишь или ….уронишь.Губы сухие, промокшее платье.Камень Берилл пальцем медленно тронешь,С шеи сорвёшь золотое распятье,Скажешь: «Тебе его больше не нужно.»,Тихо прошепчешь: «Теперь уходи.»Дом твой молчит, он Снегами простужен,Камешком сердце застыло в груди....И он уйдёт, не промолвив ни слова,Даже полслова тебе не сказав!Демон, тебе это чувство не ново.Грусть затаится в холодных глазах....Замок твой пуст, словно Призрак печали,Ветер насквозь продувает его.Голые ветви тихонько качались-Чёрные ветви из сна твоего.Медленно бились прозрачные стёкла,В сердце осколки и Вечная Мгла.И от Дождей вся Земля здесь промокла,Вдребезги бились твои зеркала.Капли дождя танцевали на крышах-Так же, как ты два Столетья назад....Ты стала серой Летучею Мышью.Всё. И осталось одно- проклинать.30 Ноября2003,Вечер,Снег

От неё не осталось ничего, кроме прекрасных больших глаз, на которые больно было смотреть, потому что, будь они меньше, в них, пожалуй, не могло бы уместиться столько печали.