Цитаты про прикосновение рук

Знаешь! Мы не виделись сто летЗнаешь! Мы не виделись сто лет, Время как то быстро пролетело, Я тогда купил себе билет И уехал, ты же, так хотела!Не чужими были мы тогда, Знаю, ты об этом пожалела, Ведь, писала письма иногда, А приехать в гости не посмела.Все у нас разрушено давно ,До развода, это знаю точно! Жизнь твоя как кислое виноИзначально лжива и порочна.Долго я не мог тебя забыть, Даже сны покоя не давали, Так хотелось ночью волком вытьОт прикосновения печали.Я тебя случайно повстречал, После этой вычурной разлуки, Если честно, даже не скучал, А увидел, задрожали руки.2009г. Задорожный Вадим.*Редакция 22.06.2011г.

Я знаю, что как бы глубоко ты не погрузился во тьму, у тебя всегда хватит смелости протянуть руку. Я люблю, когда ты гладишь меня по голове. Мне начинает казаться, что мы понимаем друг друга через прикосновения. Я люблю твой голос. Каждое твоё слово отдаётся теплом в моём сердце. И я люблю твои глаза. Обычно у тебя суровый взгляд, но, когда ты проявляешь доброту, мне нравится их мягкость. Я люблю твои руки. Для парня они довольно нежные, но когда мы берёмся за руки, я понимаю, что они сильные. Руки настоящего мужчины. Я люблю твою походку.Читать далее »

А я-то точно знаю, что погибну сам. Когда-нибудь, в одном из московских ресторанов, в которых так весело и так холодно от чужих глаз, от рук, прикосновение которых ты не любишь, и слов, которые для тебя давно уже ничего не значат.

Бессмертие...Бессмертие в шагах, бессмертие в цветах,Лежащих возле могилы - последний пункт,Последние слова, написанные ими;Бессмертие в камнях, бессмертие в мечтах,Словно смесь из пыли, как карандаш,Предназначенный нарисовать иней...Бессмертие в устах, бессмертие в любви,Как легкое прикосновение прозрачной водыК хрупкой и тонкой безответной руке;Бессмертие в снах, бессмертие в веках,Как продолжение вечной полосыБез начала и конца, без нас...

... я собирал старинные вещи, старинную мебель и часто думал о неведомых руках, которые касались этих вещей, о глазах, которые с восторгом смотрели на них, о сердцах, которые их любили, потому что вещи можно любить! Нередко я часами, долгими часами, рассматривал маленькие часики минувшего столетия. Отделанные эмалью и чеканным золотом, они были так изящны, так красивы. И они всё ещё шли, как в тот самый день, когда их купила женщина, радуясь мысли, что она владеет этой драгоценностью. Они ещё не перестали трепетать, жить своей механической жизнью и всё так же тикали, как в прошлом веке. Кто первая носила их у себя на груди, в тепле тканей, где сердце часов билось возле сердца женщины? Какая рука держала их кончиками горячих пальцев, повертывала их и протирала фарфоровых пастушков на крышке, тускневших на миг от прикосновения влажной кожи? Чьи глаза, следили по этому циферблату, украшенному цветами, как близится долгожданный час, час дорогой, час божественный?

Снова жду прихода твоего, А часы как-будто не идут, Дольше нет на свете ничего Этих затянувшихся минут. Буду я любить тебя всегда, Жизнь свою с тобою разделю, На земле никто и никогда Не любил, как я тебя люблю... Только прикоснусь к руке твоей, Наши замедляются шаги, Не бывает нежности нежней, Чем прикосновение руки...

 Любить Бюсси — в этом была ее логика. Принадлежать только Бюсси — в этом состояла ее мораль. Вздрагивать всем телом при легком прикосновении руки — в этом заключалась ее метафизика. 

Грим...маска...искусная фальшь...Грим…маска…искусная фальшь…В речи слышны отголоски печали.Образ артиста сегодня ваш.Вы его так отчаянно ждали.Ночи бездонной прозрачный плащСогревал вас в мятежных объятиях.Грим…маска…искусная фальшь…Топили артиста в безмолвных проклятиях.Прикосновенье холодных губ.В руках лицедея вы смотритесь дико.Страсти безудержной замкнутый кругЗабрал вас…становится слишком тихо.Грим…маска…искусная фальшь…Бездарно притворщику душу отдали.Образ артиста всего лишь блажь.Ну как же вы сразу не разгадали?

Никогда Уэллс не чувствовал себя таким счастливым, как в тот миг, когда ставил последнюю точку в романе. С этим ощущением ничто не могло сравниться: ни прикосновение ветерка к коже, ни ощущение под рукой нежного женского тела, ни смакование шотландского виски в медленно остывающей ванне. Завершение работы над книгой, самый последний ее акт всегда дарил ощущение опьяняющей радости, хотя сам по себе писательский труд подчас казался ему скучным, тяжелым и неблагодарным. Иначе говоря, Уэллс относился к числу тех авторов, которые ненавидят писать, но обожают «завершать написанное».

 Запах её волос, один её поцелуй, прикосновение руки — это лучше, чем вечность без неё. Только один раз. 

Я раскинул руки, чтобы обнять этот прекрасный, совершенный, трагичный, болезненный, божественный, живой, настоящий мир — и взлетел. А сероглазая женщина, моя повзрослевшая школьная растрепанная синица, стояла рядом и молча смотрела. Нет, я не любил ее. Я не любил никого. Не хватало времени, сил, воздуха — вместить сущее, немилосердно разрывающее душу. Как мал человек, но как огромен замысел. Лены, Светы, Даши, Маши, руки, плечи, губы, прикосновения, поцелуи, нежность, секс — все это становилось вторичным на фоне великого механизма созидания в тесных для него застенках человеческой плоти. Стихи проходили насквозь, музыка замыкалась в бесконечность, бездна человеческих глаз ждала в зале, а сцена стонала от падающего на нее неба. И над этим беспокойным морем декораций парил я, парили мы — я и огромный великий мир.