«Что, если?» Классический сценарий «что, если?». Что, если бы жизнь была игрой, в которой можно сохраниться и потом вернуться в точку, где ты должен сделать выбор? Изменилась бы она? Ответ – безусловное «нет». Профит получат только те, у кого есть возможность выбирать. Тем же, кто такой возможности лишён, этот сценарий не поможет никак. А значит, нет смысла сожалеть. Точнее, жизнь и есть сплошная последовательность сожалений. Такие вот дела. А есть ещё сценарий «слишком поздно». Ввязавшись в сценарий «что, если», ты никогда его не завершишь. От твоего ответа ничего не изменится. Приняв решение, поздно уже пытаться его изменить. Нет в нашем мире условных операторов, параллельных потоков и циклов. Жизнь линейна. Рассказывать о вариантах – затея бессмысленная. Я прекрасно осознаю, как я ошибался. Но мир виновен в том поболее меня. Он полон войн, нищеты, дискриминации и прочих не самых приятных вещей. Поиск работы запросто может оказаться совершенно безрезультатным.
У Вас есть интересная цитата?
Поделитесь ею с нами!
Вы здесь
Длинные Цитаты от автора от имени автора про мир
Все мы в конечном счете одиноки. И это основополагающее чувство одиночества — вовсе не то, что мы вольны выбирать. По словам поэта Рильке, это «не то, что мы вольны принять или отринуть. Мы отшельники. Мы можем пребывать в иллюзии и вести себя так, будто это неправда. Не более. Но гораздо лучше признать, что мы такие, даже просто допустить эту мысль. Разумеется, такой момент принятия дезориентирует». Разумеется. Как же нам ненавистна сама мысль о том, что мы одиноки. Как же мы избегаем одиночества. Оно подразумевает отторжение и непопулярность. В нашем мире мысль об отсутствии успеха у кавалеров все еще приводит в панику. Мы боимся остаться покинутыми, сидя на стуле в сторонке и в гордом одиночестве, когда девушки, пользующиеся популярностью, уже разобраны и кружатся в танце со своими разгоряченными партнерами. Мы настолько боимся остаться одни, что просто никогда не позволим этому случиться.
Стремление к удовольствиям (к наслаждению) есть характерная болезнь нашего времени. Сумей устоять против этой эпидемии, и ты поймешь, в чём состоит истинное наслаждение жизнью — в самом факте жизни. А для этого нужны простота, ясность, умеренность, душевное здоровье, короче говоря, самые простые, но теперь самые труднодоступные феномены жизни. Для подавляющего большинства нашего населения убогий быт и дефицит всего того, что приносит удовольствие, даны на века. Надо думать о том, как к этому приспособиться, чем это компенсировать. Единственное средство для этого, если исключить борьбу за жизненные блага как цель жизни, — развить духовный мир и культуру духовного общения. Верно, что человек стремится к счастью. Нет счастья без способности к самоограничению и без самоконтроля. Счастье есть плата за самоограничение, есть результат самоконтроля.
В загранице нельзя жить без любовницы. Кому не удастся завести себе любовницу, через месяц должен вернуться на родину. Это была одна из тех женщин, которые способны заставить тебя забыть родину, переменить резиденцию, отказаться от национальности. Как только человек приедет в единственном числе в чужую страну, он сейчас же начинает испытывать отчаянные приступы одиночества. Мысли его постоянно возвращаются к лицам, улицам и стенам, которые он покинул. Если же он встретит женщину, которая пойдет на уступки, то она сейчас же создаст ему новый мир, новую родину; нежность ее — искренняя или искусственная — создаст вокруг него нечто вроде предохранительной капсулы. Это что-то экстерриториальное, как бы право на жительство. Женщина для эмигранта — это пригоршня родной земли в чужой стране. Эмиграционный комитет должен был бы создать на границах нечто вроде женского служебного отдела для распределения их между одинокими эмигрантами.
Эту умственную заразу усугубило то, что Роберт Фиск называет «гостиничной журналистикой». Если в прежней журналистике Ливан был частью Леванта, то есть Восточного Средиземноморья, то теперь он внезапно стал частью Ближнего Востока, как будто кто-то умудрился перенести его поближе к пескам Саудовской Аравии. Остров Кипр, расположенный примерно в шестидесяти милях от моей деревни на севере Ливана, с почти идентичной кухней, верой и обычаями, внезапно сделался частью Европы (конечно, местные жители с обеих сторон подверглись соответствующей психологической обработке). Прежде черта проводилась между Средиземноморьем и не-Средиземноморьем (то есть между оливковым и сливочным маслом), а в 1970-е годы она вдруг разделила мир на Европу и не-Европу. Поскольку границу между ними обозначил ислам, никто не знал, куда отнести арабов христианского (и иудейского) вероисповедания.
Филип вспомнил рассказ об одном восточном владыке, который захотел узнать всю историю человечества; мудрец принес ему пятьсот томов; занятый государственными делами, царь отослал его, повелев изложить все это в более сжатой форме; через двадцать лет мудрец вернулся — история человечества занимала теперь всего пятьдесят томов, но царь был уже слишком стар, чтобы одолеть столько толстых книг, и снова отослал мудреца; прошло ещё двадцать лет, и постаревший, убеленный сединами мудрец принес владыке один-единственный том, содержавший всю премудрость мира, которую тот жаждал познать; но царь лежал на смертном одре и у него не осталось времени, чтобы прочесть даже одну эту книгу. Тогда мудрец изложил ему историю человечества в одной строке, и она гласила: человек рождается, страдает и умирает. Жизнь не имеет никакого смысла, и существование человека бесцельно.
Мир оформления книг разнообразен и часто одушевлён художником. Полиграфия – это уже искусство. Осязание книги, как и любого предмета, по восточным учениям, очень важно. Не случайно есть отдельные провидцы, которые, взяв в руки книгу или письмо, могут рассказать их содержание. Обычный человек лишён такой способности, но я не могу избавиться от ощущения, что осязание книги, особенно старой, помогает её освоить. Старая книга имеет мистическое значение – её держали и осмысливали единомышленники, радовались и страдали, делали пометки. Не случайно антикварные книги стоят огромные деньги, они для меня в чём-то сродни намоленной иконе и уже этим отличаются от бездушного импортного, устаревающего каждые несколько лет экрана...
Путь к невинности, к несотворённому, к Богу ведёт не назад, а вперёд, не к волку, не к ребёнку, а ко все большей вине, ко все более глубокому очеловечению. И самоубийство тебе, бедный Степной волк, тоже всерьёз не поможет, тебе не миновать долгого, трудного и тяжкого пути очеловечения, ты ещё вынужден будешь всячески умножать свою раздвоенность, всячески усложнять свою сложность. Вместо того чтобы сужать свой мир, упрощать свою душу, тебе придётся мучительно расширять, всё больше открывать её миру, а там, глядишь, и принять в неё весь мир, чтобы когда-нибудь, может быть, достигнуть конца и покоя.
Крупнейшие библиотеки мира содержат миллионы томов, что соответствует 10^14 битам информации, заключенной в словах, и примерно 10^15 битам — в иллюстрациях. Это в десять тысяч раз больше той информации, что содержится в наших генах, и примерно в десять раз больше объема информации, хранимой в нашем мозгу. Если я буду читать по одной книге в неделю, то за всю жизнь смогу осилить лишь несколько тысяч томов — десятую долю процента содержимого величайших библиотек нашего времени. Фокус в том, чтобы знать, с какими книгами стоит познакомиться.
… гений меньше всего сознает, что таков его долг. Он творит не из чувства долга. В общении с внешним миром он тоже руководствуется не этим чувством… он всегда остается самим собой: даже в наиболее нелепом своем поступке он остается гением; в его стремлении выступить перед публикой им движет не очень высокое моральное чувство, опять-таки не до конца им осознанное, но тем не менее довольно сомнительного свойства, и поэтому даже величайший художник обречен на пренебрежительное к нему отношение.
Он видел теперь первый раз в жизни и, вероятно, больше ему не случится видеть: мир, не похожий ни на что другое, — мир, где так хорош и мягок лунный свет, точно здесь его колыбель, где нет жизни, нет и нет, но в каждом темном тополей, в каждой могиле чувствуется присутствие тайны, обещающе жизнь тихую, прекрасную, вечную. От плит и увядших цветов, вместе с осенним запахом листьев, веет прощением, печалью, покоем.
Ужель помыслить нам возможно, Что для земли мы рождены, Для мира, где все тленно, ложно, Где все страстям покорены, Где смертный, чувством благородный, Всегда унижен и забыт За то, что прихотям порока Почтенья не дает глубока И сильным правду говорит. Нет, нет! Есть мир иной, мир вечный, Где нет разврата, крови, слез, Где самый тихий стон сердечный Пред гласом гордых перевес В суде Творца людей имеет!
Отец вёл меня за руку и рассказывал, что знаменитые витражи собора изготовили около восьми столетий назад и до сих пор никто не знает, как «повторить такой оттенок синего». Мне тогда было восемь, и слова отца ввели меня в ступор, ведь до этого памятного дня я искренне верила, что мир и мы вместе с ним двигаемся по пути прогресса. Мои взгляды на эволюцию истории в тот момент серьёзно пошатнулись.
Один человек в умственном отношении может быть гораздо «ниже» другого. Есть люди, которые не могут даже отпереть дверь ключом, не говоря уже о понимании законов Ньютона; есть и такие, кто вообще не в состоянии воспринимать мир концептуально. Но интеллектуальная неполноценность отнюдь не исключает наличия в человеке ярких способностей и даже талантов в отношении конкретного и символического.
Каждый старался создать что-то такое, чего ещё никто не творил и не видел, каждому хотелось хотя бы на короткое время очутиться в вольном мире красоты, вызванном собственным воображением, почувствовать себя безраздельным властелином, господином, свободным во всём, ибо подлинную свободу даёт только выполняемая тобою работа, которую способен выполнить один ты в целом свете.
Если нам самим свойственно забывать о том, насколько велик и разнообразен мир по сравнению с тем, каким мы его себе представляем, то нет смысла обвинять произведения искусства в том, что они производят за нас ту же работу по упрощению реальности и выборке из нее лишь того, что является действительно важным — по крайней мере, для автора произведения.
Любовь может возвысить человеческую душу до героизма, вопреки естественному инстинкту, может подтолкнуть человека к смерти, но она хранит и боязнь печали. Ее больше мучило предчувствие страдания, ведь уйти из этого мира — это значит не только упасть в ту пропасть, имя которой — неизвестность, но еще и страдать при падении.
Мне кажется, вся образная жизнь человека — лишь попытка символически воспроизвести первоначальное состояние рая в сходных ситуациях и представлениях, а также преодолеть кошмарную травму рождения, когда нас изгоняют из рая, грубо выталкивая из замкнутой и оберегающей среды в открытый всем опасностям и ужасно реальный мир.
Дубинка надо мной. Куда от мира деться? Он день и ночь со мной, и понял я тогда, Что мясники, как мясники — умельцы, И на вопрос: «Ты рад?» — я вяло крикнул: «Да». Трус лучше мертвеца, а храбрым быть опасно. И стал я это «да» твердить всему и вся. Ведь я боялся в руки им попасться И одобрял все то, что одобрять нельзя.
Сам того не понимая, он приобрёл прекраснейшую привычку на свете — привычку читать; он и не подозревал, что нашёл самое надёжное убежище от всяческих зол; не знал он, правда, и того, что создаёт для себя вымышленный мир, рядом с которым подлинный мир может принести ему только жестокие разочарования.
Прошлый век был умнее нашего, а будущий будет ещё глупее. Ребенок, умеющий обращаться с компьютером, но не знающий таблицу умножения, есть признак деградации. Ко всему прочему в мире исчезла тайна и святость. Мы превращаемся в умную машину, состоящую из глупцов и служащую ещё более глупым ловкачам.
Бросая себе вызов, ты растешь. Меняется твоя жизнь. Взгляд на мир становится жизнеутверждающим. Достичь поставленных целей не всегда бывает легко, но это не причина для того, чтобы останавливаться. Никогда не говори «сдаюсь». Всегда повторяй: «Я могу. И я буду пытаться, пока не добьюсь победы».
Если ваше сознание подобно мячику для гольфа, из любой книги вы возьмете мыслей не больше этого мячика, а глядя в окно — увидите мир точно с такой же мячик. Вы просыпаетесь и проживаете очередной день, включаясь в жизнь через этот мячик, и радость, испытанная вами, также помещается в него.
Как дюжи эти мясники и ражи. Они идут — им только волю дай! Хочу им крикнуть: стойте! Но на страже Мой страх, и вдруг я восклицаю: «Хайль!» Не по душе мне низость, но сейчас В своем искусстве я бескрыл и сир, И в грязный мир я сам добавил грязь Тем самым, что одобрил грязный мир.
Похоже, люди часто попадают в подобную ловушку. Им кажется, что если кто-нибудь не поступает так, как от него ожидают, то с ним не все в порядке. Полагаю, это упрощает им жизнь, позволяя не задумываться, а вдруг что-то не так с их собственными ожиданиями или миром. Или жизнью.
Длинные Цитаты от автора от имени автора про мир подобрал Цитатикс. Собрали их 79 штук, они точно увлекательные. Читайте, делитесь и ставьте лайки!
Лучшее За:
Прекрасно, брат! Ты не только выполнил задание, но и раскрыл планы Кейна. Посмотри: он решил создать тиберивую бомбу — вот тут распылители, а это не даст тиберию разъедать корпус. Ничего не понимаю. Если Кейн так хотел выиграть войну, то почему не сказал об этом мне?
Автор
Источник
- Нассим Николас Талеб. Черный лебедь (3) Apply Нассим Николас Талеб. Черный лебедь filter
- Олег Рой. Женщина и мужчина (3) Apply Олег Рой. Женщина и мужчина filter
- Александр Александрович Зиновьев. Русская судьба, исповедь отщепенца (2) Apply Александр Александрович Зиновьев. Русская судьба, исповедь отщепенца filter
- Артуро Перес-Реверте. Карта небесной сферы, или Тайный меридиан (2) Apply Артуро Перес-Реверте. Карта небесной сферы, или Тайный меридиан filter
- Бертольд Брехт. Баллада об одобрении мира (2) Apply Бертольд Брехт. Баллада об одобрении мира filter
- Дэвид Линч. Поймать большую рыбу (2) Apply Дэвид Линч. Поймать большую рыбу filter
- Жан Бодрийяр. Общество потребления (2) Apply Жан Бодрийяр. Общество потребления filter
- Олег Рой. Вдали от рая (2) Apply Олег Рой. Вдали от рая filter
- Олег Рой. Ловушка для вершителя судьбы (2) Apply Олег Рой. Ловушка для вершителя судьбы filter
- Олег Рой. Пасынки судьбы (2) Apply Олег Рой. Пасынки судьбы filter
- Уильям Сомерсет Моэм. Бремя страстей человеческих (2) Apply Уильям Сомерсет Моэм. Бремя страстей человеческих filter
- Харуки Мураками. Охота на овец (2) Apply Харуки Мураками. Охота на овец filter
- Александр Дюма. Шевалье де Мезон-Руж (1) Apply Александр Дюма. Шевалье де Мезон-Руж filter
- Ален де Боттон. Искусство путешествовать (1) Apply Ален де Боттон. Искусство путешествовать filter
- Анри Мишо. Портрет А (1) Apply Анри Мишо. Портрет А filter
- Антон Павлович Чехов. Ионыч (1) Apply Антон Павлович Чехов. Ионыч filter
- Асано Ацуко. Шестая Зона (1) Apply Асано Ацуко. Шестая Зона filter
- Бен Шервуд. Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда (1) Apply Бен Шервуд. Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда filter
- Василий Александрович Сухомлинский. Сердце отдаю детям (1) Apply Василий Александрович Сухомлинский. Сердце отдаю детям filter
- Виктор Владимирович Бронштейн. Лабиринты судьбы (1) Apply Виктор Владимирович Бронштейн. Лабиринты судьбы filter
- Виктор Гюго. Последний день приговорённого к смерти (1) Apply Виктор Гюго. Последний день приговорённого к смерти filter
- Виктория Финли. Тайная история красок (1) Apply Виктория Финли. Тайная история красок filter
- Габриэль Гарсиа Маркес. Сто лет одиночества (1) Apply Габриэль Гарсиа Маркес. Сто лет одиночества filter
- Герман Гессе. Степной волк (1) Apply Герман Гессе. Степной волк filter
- Герман Мелвилл. Моби Дик, или Белый кит (1) Apply Герман Мелвилл. Моби Дик, или Белый кит filter
- Илья Стогoff. Русская книга (1) Apply Илья Стогoff. Русская книга filter
- Ирина Сёмина. Счастье сейчас и всегда;Эльфика (1) Apply Ирина Сёмина. Счастье сейчас и всегда;Эльфика filter
- Карл Саган. Космос (1) Apply Карл Саган. Космос filter
- Код Гиас: Восставший Лелуш (Code Geass: Lelouch of the Rebellion) (1) Apply Код Гиас: Восставший Лелуш (Code Geass: Lelouch of the Rebellion) filter
- Лемони Сникет. 33 несчастья (1) Apply Лемони Сникет. 33 несчастья filter
- Мария Кикоть. Исповедь бывшей послушницы (1) Apply Мария Кикоть. Исповедь бывшей послушницы filter
- Олег Рой. Паутина лжи (1) Apply Олег Рой. Паутина лжи filter
- Олег Рой. Письма из прошлого (1) Apply Олег Рой. Письма из прошлого filter
- Оливер Сакс. Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики (1) Apply Оливер Сакс. Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики filter
- Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея (1) Apply Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея filter
- Ошо (Бхагван Шри Раджниш). О понимании (1) Apply Ошо (Бхагван Шри Раджниш). О понимании filter
- Павел Архипович Загребельный. Диво (1) Apply Павел Архипович Загребельный. Диво filter
- Питер Гитерс. Необыкновенный кот и его обычный хозяин. История любви (1) Apply Питер Гитерс. Необыкновенный кот и его обычный хозяин. История любви filter
- Питигрилли. Кокаин (1) Apply Питигрилли. Кокаин filter
- Рихард Вагнер. Художник и публика (1) Apply Рихард Вагнер. Художник и публика filter
- Ричард Брэнсон. К чёрту всё! Берись и делай! (1) Apply Ричард Брэнсон. К чёрту всё! Берись и делай! filter
- Сальвадор Дали. Тайная жизнь Сальвадора Дали, рассказанная им самим (1) Apply Сальвадор Дали. Тайная жизнь Сальвадора Дали, рассказанная им самим filter
- Сидни Шелдон. Если наступит завтра (1) Apply Сидни Шелдон. Если наступит завтра filter
- Слава Курилов. Один в океане (1) Apply Слава Курилов. Один в океане filter
- Теодор Драйзер. Финансист (1) Apply Теодор Драйзер. Финансист filter
- Тони Моррисон. Возлюбленная (1) Apply Тони Моррисон. Возлюбленная filter
- Федор Николаевич Глинка. Письма русского офицера (1) Apply Федор Николаевич Глинка. Письма русского офицера filter
- Франц Кафка. Америка (Пропавший без вести) (1) Apply Франц Кафка. Америка (Пропавший без вести) filter
- Чарльз Диккенс. Приключения Оливера Твиста (1) Apply Чарльз Диккенс. Приключения Оливера Твиста filter
- Энн Линдберг. Подарок моря. Как вернуться к себе и жить просто (1) Apply Энн Линдберг. Подарок моря. Как вернуться к себе и жить просто filter