Цитаты про усталость души

Я плакал... Эти слёзы распирали меня, распирали изнутри. Душили, давили, жгли. Слёзы страха, слёзы отчаяния, слёзы усталости, опустошённости, беспомощности, а теперь — и слёзы счастья. Слёзы... Я вдруг почувствовал себя счастливым. Я плакал и чувствовал себя счастливым.

 Я люблю, когда в тонком стакане играет золотистое вино; я люблю, усталый, протянуться в чистой постели; мне нравится весной дышать чистым воздухом, видеть красивый закат, читать интересные и умные книги. Я люблю себя, силу своих мышц, силу своей мысли, ясной и точной. Я люблю то, что я одинок и ни один любопытный взгляд не проник в глубину моей души с ее темными провалами и безднами, на краю которых кружится голова. Никогда я не понимал и не знал того, что люди называют скукою жизни. Жизнь интересна, и я люблю ее за ту великую тайну, что в ней заключена, я люблю ее даже за ее жестокости, за свирепую мстительность и сатанински веселую игру людьми и событиями. 

Мы говорим на разных языках. Я свет весны, а ты усталый холод. Я златоцвет, который вечно молод, А ты песок на мёртвых берегах. Прекрасна даль вскипающего моря, Его простор играющий широк. Но берег мёртв. Измыт волной песок. Свистит, хрустит, с гремучей влагой споря. А я живу. Как в сказочных веках, Воздушный сад исполнен аромата. Поет пчела. Моя душа богата. Мы говорим на разных языках.

Миры летят. Года летят. Пустая Вселенная глядит в нас мраком глаз А ты, душа, усталая, глухая, О счастии твердишь, - который раз?…

А потом горы принимают меня в свою среду и несут меня вверх, спокойно и благостно позволяя мне попирать их ногою и карабкаться по их крутым обрывам. Их спокойствие передается мне, и я иду все выше и выше. Медленно взбираюсь я; торопиться нельзя и незачем; много времени нужно, чтобы одолеть высоту, чтобы привыкнуть к ней, чтобы не закружилась голова от этого дремлющего горного мятежа, чтобы не пресеклось дыхание от этой стихийной молитвы... Вот я уже устал, но с усталостью я не могу и не хочу считаться. Таинственная сила зовет меня кверху. Во мне проснулось некое влечение, как если бы меня захватил мощный довременный подъем, которому нельзя противостоять, — вверх, вверх, все выше, — и только исчерпав последние силы, можно отпасть и отказаться от восхождения... но и тогда в душе осталось бы чувство, будто я постыдно изнемог в великом деле... Нет, это невозможно, надо идти и дойти, чтобы пережить смысл и судьбу древнего восстания, чтобы научиться мятежной молитве гор...

Когда усталый, постаревший...Когда усталый, постаревшийты постучишься в дверь мою,тебе, конечно, отворю,мой ангел сладостный и нежный,душа моя! Продолжим ту игру,которую прервали поутру,когда сердца цвели черешней.Ты скажешь: «О, благодарю!»,влетев, под стать нетопырю,не свет мой призрачный, но прежний.Тогда закрою клетку я свою,в объятиях смертельных раздавлюи напишу сонет небрежныйпро взлет и мертвую петлю,потом крыло твое зашью –«Лети! Вампир мой центробежный…»До встреч! Ведь партия – вничью.2008

 Я плакал… Эти слёзы распирали меня, распирали изнутри. Душили, давили, жгли. Слёзы страха, слёзы отчаяния, слёзы усталости, опустошённости, беспомощности, а теперь — и слёзы счастья. Слёзы… Я вдруг почувствовал себя счастливым. Я плакал и чувствовал себя счастливым. 

Табор и надеждаКакие-то странные людиГнездятся в усталой душе:То мелкие клерки, то судьи,То лживая тварь в неглиже...И все, не спросясь, поучают,Как надо, ПО-ИХНЕМУ, жить:Ругают, сажают, венчают,Готовы метать и крушить...Постойте, незваные гости!Когда вы проникли в меня?Зачем промываете костиПоследнему лучику дня?Ну, ладно, меня не спросили,-Но есть же всевидящий Бог!Забрали душевные силы,Чтоб я помешать вам не мог?А, впрочем, я сам понимаю,Откуда явилась орда...Мои обещания маюПотоками смыла вода:Вода компромиссов, предательств –И просто пустой болтовни!А вымытый слой обязательствЛегко заменили ОНИ...И, ловко сбиваемы в стаю,Вполне обошлись без меня!Я думал, что книгу листаю,А вышло – листает она...Какие-то странные людиРаскинулись табором в ней!А май... приютился у грУди,В лохмотьях надежды моей...

Я не помню точную дату.Я не помню точную дату.Помню только- курил много.Снег ложился на землю ватой,И в душе залегла тревога.Я не помню всех слов лишних,Как кидал в чемодан вещи.Просто стал вокруг тише,И разбился об пол вечер.Я не помню шагов гулких.Как рыдала потом в подушку.Просто умерли все звуки,Даже воздух вдруг, стал не нужен.А потом опустила руки,Понимая свою слабость.Будто умерли все звуки,И на плечи легла усталость.Я не помню точную дату,Но спасибо тебе за это.Ведь с тобой был лишь снег ватный,А теперь у меня- лето.

 Изнемогаю от усталости, Душа изранена, в крови… Ужели нет над нами жалости, Ужель над нами нет любви? 

Я искал наслаждений, но что я нашел, кроме бед и забот, кроме горя и зол? Горький труженик, я ничего не добился. Разве я хоть подобье покоя нашел? Обратился я к вере, отшельником стал. Мимолетные блага ценить перестал. Суеты и страстей сторонюсь, как заразы. Прозевал свое счастье, удачу проспал. Я мираж догонял, выбивался из сил. Я за каждую радость печалью платил. От услады любой я испытывал горечь,- видно, в детстве еще я отраву вкусил. Что мне дружба — усталое сердце болит, даже друг одиночества не отдалит. Жизнелюбы, увы, кроме гибели скорой, вам безжалостный рок ничего не сулит. Я гляжу в глубину моей горькой души, постигаю себя в одинокой тиши. Что дороже смирения и бескорыстья? Эти блага бесценны всегда хороши. Удовольствуюсь малым — достойный удел. Удаляюсь от всех человеческих дел Воздержание — вот добродетель и разум. Очищение душ — в обуздании тел.

метка мояНа душе горит черная меткахоть я стираю ее нередко...Нет, я не кокеткаНо ношу косую беретку...Только ярче огня и Великого светата отметина веры, надежды призыви усталость, и жара этого лета.вперед на крыльях унесут...Может истина для обета?что должна я сегодня дать?Может жизнь пора менять?Или из-за наветаЯ горю в огне. И горят словав душе. И оттого томления мои,и непонятны сны...И кругом идет голова...Может быть в тиши потухнет лаванет молчание, не слава мне нужней.И того вернейголос Музы тихой слышать.Вторить тихо и внимать.И Понимать.