У Вас есть интересная цитата?
Поделитесь ею с нами!
Что, если сопереживание умершему включает в себя зависть? И если этот человек был важен для твоего выживания, и в него были вложены ресурсы и надежды — чувство горечи от расформирования связей, которые проводили собой понятие того, что этот человек есть и, если что, позаботится о тебе.
Из всех постепенно покидающих меня радостей одной из самых драгоценных, но и самых естественных, является сон. У человека, который спит мало и плохо, опираясь на бесчисленные подушки, достаточно времени для того, чтобы поразмыслить над этим странным наслаждением. Конечно, сон самый прекрасный – это сон, представляющий собою дополнение к любви, мудрое отдохновение, воплощенное в двух спящих телах. Но сейчас меня занимает другое – неповторимая тайна сна, вкушаемого ради него самого, неотвратимое и опасное погружение вечерами, когда мы обнажены, одиноки и безоружны, в океан, где все становится сразу другим – цвета, плотность предметов, самый ритм дыхания – и где мы часто встречаем умерших. Успокаивает лишь то, что из сна мы в конце концов выходим, и выходим нисколько не изменившимися, поскольку некий странный запрет мешает нам уносить из сновидений четкие очертания их образов.
Возможно ли, что бог, искупивший род человеческий смертью своего единственного сына, или, вернее, сам ставший человеком и умерший за людей, обрёк на ужас вечных мучений почти весь род человеческий, за который он умер? Подобная концепция чудовищна, омерзительна. Она делает из бога или воплощенную злость, и притом злость бесконечную, создавшую мыслящие существа, чтобы сделать их навеки несчастными, либо воплощённое бессилие и слабоумие, не сумевшее ни предугадать, ни предотвратить несчастья своих созданий
Тот, кто потерял любимого человека, не должен впадать в отчаяние. Сильно страдая, он только себя истязает, а покойнику нет от этого никакой пользы. Тот, кто умен, со слезами провожает умершего на кладбище, но, предав его земле, изгоняет из сердца скорбь. Он вспоминает, что и сам смертен, что и ему уготована та же участь.
Жизнь человека начинается со слез по умершему.
Но кто знает, как долго длится боль от потерь? Если 30, 40 лет спустя после смерти ребёнка, или брата, или сестры вы в полусне вспоминаете умершего близкого человека с прежней болью, ощущаете прежнюю пустоту от его потери, то невольно возникает чувство, что эта пустота никогда не заполнится, даже после вашей смерти.
Я бы хотел, чтобы после смерти меня кремировали и потом сделали из меня стержни для карандашей. Думаю, это был бы хороший способ научить детей следить за тем, что они пишут, если, скажем, их карандаши сделаны из умерших родственников. Если они допустили ошибку и пришлось ее стереть, то ты навеки стираешь дорогого человека с лица земли. Но если пишешь без ошибок, то ты превратишь дедушку в прекрасную поэму.
Гением можно считать каждого умершего талантливого человека.
Возможно ли, что бог, искупивший род человеческий смертью своего единственного сына, или, вернее, сам ставший человеком и умерший за людей, обрёк на ужас вечных мучений почти весь род человеческий, за который он умер? Подобная концепция чудовищна, омерзительна. Она делает из бога или воплощенную злость, и притом злость бесконечную, создавшую мыслящие существа, чтобы сделать их навеки несчастными, либо воплощённое бессилие и слабоумие, не сумевшее ни предугадать, ни предотвратить несчастья своих созданий
Смерть — это поза умершего человека.
Смерть — это поза умершего человека.
Но кто знает, как долго длится боль от потерь? Если 30, 40 лет спустя после смерти ребёнка, или брата, или сестры вы в полусне вспоминаете умершего близкого человека с прежней болью, ощущаете прежнюю пустоту от его потери, то невольно возникает чувство, что эта пустота никогда не заполнится, даже после вашей смерти.
Какое скверное, неприятное зрелище представляют собою мертвые туши и куски окровавленного сырого мяса! Это, несомненно, и казалось бы страшным, и никто без отвращения не мог бы и подумать о принятии в рот такой мерзости, если бы не приучил нас к тому переходящий из поколения в поколение обычай; а обычай имеет такую силу, что, как мы читаем, в некоторых странах существует обыкновение съедать тела своих умерших родственников и друзей, в предположение, что для последних нет лучшего места упокоения, как в желудках поедающих их. И только потому, что таков обычай, они делают это так же спокойно и с таким же удовольствием, как мы обгладываем ногу кролика или куриное крыло.
Как говорила вдова человека, умершего после консилиума трёх лучших врачей Парижа: «Но что же он мог сделать один, больной, против троих — здоровых?»
Рядом с нами люди постоянно сходят с ума, болеют и умирают в таких муках, что описания Гомера просто комиксы по сравнению с одной лишь историей болезни умершего от рака человека. Нас предают друзья. Нас забывают дети. Наши родители начинают ходить под себя или нам в руки. Самолеты, на которых мы летаем, разбиваются об землю, а наши машины врезаются друг в друга, разрезая нас пополам и выворачивая суставы. И при этом мы думаем, что ничего не знаем про ад.
Какое скверное, неприятное зрелище представляют собою мертвые туши и куски окровавленного сырого мяса! Это, несомненно, и казалось бы страшным, и никто без отвращения не мог бы и подумать о принятии в рот такой мерзости, если бы не приучил нас к тому переходящий из поколения в поколение обычай; а обычай имеет такую силу, что, как мы читаем, в некоторых странах существует обыкновение съедать тела своих умерших родственников и друзей, в предположение, что для последних нет лучшего места упокоения, как в желудках поедающих их. И только потому, что таков обычай, они делают это так же спокойно и с таким же удовольствием, как мы обгладываем ногу кролика или куриное крыло.
Демонакт пришел к человеку, который, запершись в темном помещении, горько оплакивал своего сына. Философ заявил, что он маг и может вывести на землю тень умершего, при том, однако, условии, что несчастный отец назовет ему имена трех человек, которым никогда не приходилось никого оплакивать. Человек, потерявший сына, не мог никого назвать. — Не смешон ли ты, — сказал Демонакт, — считая, что только сам невыносимо страдаешь, и не зная никого, кто был бы незнаком с горем?
Вы так уверенно едите мясо как-будто боитесь предать своего дальнего предка сатану-некрофага. Будто если вы откажитесь от мяса, он вдруг встанет из могилы через миллион лет и заколет вас насмерть. — Причем тут сатана-некрофаг и мясо, — удивляется современный, но малообразованный человек. — Ну как же ваш предок «сатана-некрофаг» сильно верил в то, что плоть определенного вида умерших животных нужно непременно есть. — Но почему тогда все это мясо спокойно продается в магазине?.. — А почему бы и нет. В Романе Гоголя «Мертвые Души» даже Души людей (крестян) продавались и нормально, это даже не «Туши» каких-то там животных.
Какое скверное, неприятное зрелище представляют собою мертвые туши и куски окровавленного сырого мяса! Это, несомненно, и казалось бы страшным, и никто без отвращения не мог бы и подумать о принятии в рот такой мерзости, если бы не приучил нас к тому переходящий из поколения в поколение обычай; а обычай имеет такую силу, что, как мы читаем, в некоторых странах существует обыкновение съедать тела своих умерших родственников и друзей, в предположение, что для последних нет лучшего места упокоения, как в желудках поедающих их. И только потому, что таков обычай, они делают это так же спокойно и с таким же удовольствием, как мы обгладываем ногу кролика или куриное крыло.
Мудрый человек не горюет ни о прошедшем, ни об умершем, ни о прошлом. Этим он и отличается от глупца.
Что он мог сделать против троих?" - как говорила вдова человека, умершего после консилиума трех лучших врачей Парижа.
Теперь я понимаю, почему люди иногда хотят убить своих возлюбленных, съесть своих возлюбленных, вдохнуть прах умерших возлюбленных. Только так можно всецело овладеть человеком.
Книга при своем появлении никогда не бывает шедевром: она им становится. Гений - это талант умершего человека.
... Итак, подведем итоги. Идентиализм — это дуализм на той стадии развития, когда крупнейшие корпорации заканчивают передел человеческого сознания, которое, находясь под непрерывным действием орального, анального и вытесняющего вау-импульсов, начинает самостоятельно генерировать три вау-фактора, вследствие чего происходит устойчивое и постоянное вытеснение личности и появление на ее месте так называемой identity. Идентиализм — это дуализм, обладающий троякой особенностью. Это дуализм а) умерший, б) сгнивший, в) оцифрованный. Можно дать множество разных определений identity, но это совершенно бессмысленно, поскольку реально ее все равно не существует. И если на предыдущих стадиях человеческой истории можно было говорить об угнетении человека человеком и человека абстрактным понятием, то в эпоху идентиализма говорить об угнетении уже невозможно. На стадии идентиализма из поля зрения полностью исчезает тот, за чью свободу можно было бы бороться.
Лучшие Цитаты про умершего человека подобрал Цитатикс. Собрали их 24 штук, они точно увлекательные. Читайте, делитесь и ставьте лайки!
Удобно, когда продавцы знают твои вкусы и твои размеры. Удобно, когда официанты знают, что ты пьешь на аперитив и ешь на горячее. Удобно, когда парикмахер знает, как тебя уложить и во что покрасить. Удобно, когда маникюрша знает твой любимый цвет лака и твои предпочтения по форме ногтя.
