Длинные Цитаты про фигуру

Шут при королеШут при КоролеАлексей ШарандинТрон, золото, ковёрная тропа,Сидящая с величием фигура,Коленопреклоненная толпа,Велюр одежд и шторы из пурпура.Никто не смеет даже рта открыть,От всех сквозит благоговеньем,Все с радостью готовы плыть,Куда король укажет направленье.Лишь глупый шут, дурача короля,Смеясь над ним, он смело корчит рожи,Сводя указы как бы, до нуля:Слова его с реальностью так схожи.Довольна свита, ведь же есть дурак,Который правду говорит сквозь шутку.Ура! Он все сказал. Все пляшут, коли так,Под королевскую и дальше дудку.Король шута не слышит перезвон,И уж другие ничего не скажут.Своей лояльностью доволен он,А шут его достоинства покажет. Январь 2011 года.

  — Кого ты ищешь? Кто твой идеал? — Во-первых, он слишком скромен и не знает о своей идеальности. — Это я. — Он умный, отзывчивый, веселый. — Умный, отзывчивый, веселый? Я, я, я. — Он романтичен и смел. — Снова я. — У него хорошая фигура, но при этом он не смотрится каждую минуту в зеркало. — У меня отличная фигура и я иногда месяцами не подхожу к зеркалу. — Он добрый, чуткий и нежный и не стесняется плакать. — Мы о мужчине говорим? — Он любит животных и детей и меняет каканные пеленки. — А слово каканные он тоже употребляет? — Играет на музыкальном инструменте и любит свою мать. — Вылитый я, просто вылитый. Да, это я. 

- Кого ты ищешь? Кто твой идеал? - Во-первых, он слишком скромен и не знает о своей идеальности. - Это я. - Он умный, отзывчивый, веселый. - Умный, отзывчивый, веселый? Я, я, я. - Он романтичен и смел. - Снова я. - У него хорошая фигура, но при этом он не смотрится каждую минуту в зеркало. - У меня отличная фигура и я иногда месяцами не подхожу к зеркалу. - Он добрый, чуткий и нежный и не стесняется плакать. - Мы о мужчине говорим? - Он любит животных и детей и меняет каканные пеленки. - А слово каканные он тоже употребляет? - Играет на музыкальном инструменте и любит свою мать. - Вылитый я, просто вылитый. Да, это я.

ОблакаЧто за цирк плывет над парком?Шапито из зоопарка?А из радуги там мостикПодметает белкин хвостик.В небе есть отличный кровДля воздушных облаков.Все забавны и прелестныТам под куполом небесным.Мчатся по небу фигуры,То лиса, то мишка бурый.Лев, дремавший сладко, к счастью,Бегемот с открытой пастью. Скачут кони за верблюдом,Обернувшись тигром чудом.Превращается собачкаВ вереницу кошек с тачкой.Черепаха проплываетИ порою так бываeт,Что слона она крупнее,Да и движeтся быстрее.Гастролирует зверинец,Фантазеров всех любимец.В этом облачном движеньеСила, дух воображенья!

 Вот сейчас нужно просто уйти, иначе все испортишь. Ну, я не знаю: человек высекает из камня фигуру, и ровно в тот момент, когда он осознает ее совершенство, откалывается кусок, от лица, допустим. Можно эту фигуру уменьшить раза в полтора и какое-то время еще ею любоваться (пока не отвалится следующий кусок). Но однажды понимаешь, что весь твой опыт, вся внутренняя этика требуют оставить в покое свою прекрасную погубленную любовь, не пытаясь как-то по мелочи пристроить к делу то, что от нее осталось. Проще говоря – не использовать как пресс-папье. 

Сентиментальная гармония ненастьяСентиментальная гармония ненастьяОбъединяет дольний мир с земнымС таинственным предвосхищеньем счастьяСквозь акварель надуманной вины.Торжественная слякоть или вьюгаСтремится до истоков бытия,Всё поглощая в совершенство круга,Фигур случайных, помня и скорбя.Когда всего-то чуть до ощущенья бездны,Не стоит быть причастным к небесам-Эфирное сливается с телесным,Располагая прозу к чудесам.И в этот миг теряются предметыВ значениях абстрактных и пустых,И в этот миг рождаются поэты,И в небо простираются мосты.

 Я не хочу, чтобы меня узнавали по новой прическе, модным ботинкам или заумной болтовне. Я хочу, чтобы меня узнавали по сердцу. Хочу, чтобы меня узнавали по тому, как я сражаюсь за свои мечты, за святое, за любимое мною, и по тому, как глубоко я это понимаю. Я не хочу, чтобы меня узнавали по красоте лица или красоте фигуры. Я хочу, чтобы меня узнавали по тому, как я люблю, как вдохновляю, как передаю свет, как делаю добро, как облегчаю страдания. Я хочу, чтобы меня узнавали не по глазам, а по свету и огню, горящему в них… 

Она была ужасно угнетена, будто над головой парила невидимая туча грусти и поливала ее прозрачным дождем тоски, не позволяя оправиться. Она оказалась никому не нужной: никто ей не звонил, не писал, не звал завтракать или ужинать и не желал спокойной ночи. Никто больше не называл ее солнышком, она не входила ни в чьи планы на жизнь, ее никто не замечал. Она была мимопроходящей возле чужого счастья, безразличия, горя, чувствуя себя совершенно пустой и неуместной в этом мире, точно вырезанной бумажной фигурой из журнала.

  — Я обожаю редкие слова. например, оксюмороны. Ты знаешь, что это значит? — Нет. Вообще никогда не слышал. — Оксюморон — это стилистическая фигура, соединяющая два противоположных по значению слова. Например, оглушительная тишина, белая ночь, кисло-сладкий. Я уверена, что ты тоже можешь придумать оксюмороны. — Грустная радость? — предлагает Ким — Скорее тягостное счастье, — отвечает Кассандра. Ким прижимает палец к губам, чтобы сосредоточиться. — Теперь я… живой мертвец. — Прошедшее будущее.  — Страшная красота. 

Людям просто хочется так думать, потому что они считают, будто весь мир только тем и занят. Люди соблюдают режим, носят парики, часами сидят в косметических кабинетах или в гимнастических залах, надевают то, что подчеркивает достоинства и скрывает недостатки фигуры, тщатся высечь искру — ну и что? Наконец ложатся в постель, и продолжается это всё одиннадцать минут. Одиннадцать минут — и всё. И ничего такого, что поднимало бы в небеса, а потом пройдет еще немного времени — и никакой искрой не разжечь угасшее пламя

 В ладной фигуре ее и в лице была та гаснущая, ущербная красота, которой неярко светится женщина, прожившая тридцатую осень. Но в насмешливых холодноватых глазах, в движениях она еще хранила нерастраченный запас молодости. Лицо ее с мягкими, привлекательными в своей неправильности чертами было, пожалуй, самое заурядное. Лишь один контраст резко бросался в глаза: тонкие смугло красные растрескавшиеся, жаркие губы. Она охотно смеялась, но в улыбке ее сквозило что-то заученное. 

 — Но это слишком простая дружба, Эп, стадная, что ли, не знаю, как ее назвать. Дружба в первой степени — назовем так. А мне этого мало. Мне нужно покрупнее и поглубже — дружба в квадрате или в третьей степени! Понимаешь? — Понимаю. — И тут я разборчив, не каждого возведу в квадрат. — Я тоже. — Ну и вот! — А Шулин у меня в квадрате! — А у меня нет. У меня в квадрате ты! — А геометрия говорит, что если две фигуры порознь равны третьей, то они равны и между собой! — То геометрия!