Цитаты про сына

 Я тоже идеалист. Мне претит мысль, что я везу тебя на заклание, ибо мне не нравится библейская история про отца, решившего отдать своего сына в жертву Богу. Есть в этом что-то противоестественное тому, чему учит Всевышний. 

Идут отец и Вовочка, вдруг видят во дворе собачья свадьба. Вовочка спрашивает:- Пап, а что делают собаки??Отец думает, как бы поделекатнее это объяснить сыну.- Понимаешь сынок, та собака, что сверху напрягается, а та, что снизу расслабляется. Вовочка многозначительно:- Аааааа. И пошли они дальше. Отец идет, думает, понял ли его сын и спрашивает:- Сынок, ты понял, что я сказал?- Да папа понял.- И что ты понял сынок.- Нельзя расслабляться, отымеют как собаку.

— Ты ведь не думаешь, что то, что избрал для себя мой сын, ничего нам не стоило. Любовь всегда оставляет след, — сказала она тихо. — Мы же были там вместе. Мак удивился: — На кресте? Нет, погоди, мне казалось, ты его покинула, ну, ты же знаешь: «Мой Бог, мой Бог, почему Ты оставил меня?» — Это были те слова Писания, которые Мак часто повторял во время Великой Скорби. — Ты не понял заключенной в этом тайны. Несмотря на то, что он чувствовал в тот момент, я никогда его не покидала. — Как ты можешь так говорить? Ты покинула его точно так же, как покинула меня! — Макензи, я никогда не покидала его и никогда не покидала тебя. — Для меня во всем этом нет никакого смысла, — отрезал он. — Я знаю, что нет. Во всяком случае, пока нет. Но хотя бы поразмысли вот о чем: если все, что ты видишь перед собой, одна лишь боль, может, она просто заслоняет меня?

В общем, стоит однажды Иисус на страже и видит, как к воротам приближается какой-то старик. «Что ты сделал для того, чтобы попасть в Царство Небесное?» — спрашивает его Иисус. И старик отвечает: «Увы, не слишком много. Я — простой плотник, проживший тихую жизнь. Единственное, что было замечательного в моей жизни, — это мой сын». «Твой сын?» — с любопытством спрашивает Иисус. «Да, это был прекрасный сын, — отвечает старик. — Его рожденье было совершенно необыкновенным, а позже он чудесным образом преобразился. А еще он стал известен на весь мир, и до сих пор многие люди любят его». Христос смотрит на него и, крепко обняв, восклицает: «Отец, отец!» И старик тоже стискивает его в объятиях и говорит: «Это ты, Пиноккио?»

И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, — и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение.

— Мы не можем позволить нашему сыну это смотреть. — Но здесь нет ни пошлости ни насилия. — Это тупость, а это для детей ещё вредней, чем пошлость и насилие.

Закон даёт мне право убить другого лишь в целях необходимой самообороны, а под необходимой самообороной закон разумеет лишь оборону – в случае крайней необходимости – своей собственной жизни. Закон не дозволяет мне убить кого-то, чтобы спасти своего отца, или своего сына, или своего лучшего друга, или чтобы защитить свою возлюбленную от насилия либо поругания. Закон смехотворен, короче говоря, - и ни один порядочный человек не станет руководствоваться им в своих поступках.

Мама всегда говорит, что муж — это Бог. Что он делает, что он думает — всё правильно... Однажды вы принесли в этот дом ребенка — правильно. Дали ему много любви — правильно. Он стал частью этой семьи, он стал моей жизнью — правильно, абсолютно правильно... Но однажды он ушел — неправильно. Вы дали ему уйти — неправильно. Вы разлучили мать с ее сыном — неправильно. Наша семья рассыпалась — неправильно... Так разве мой муж — Бог? Бог не совершает ошибок. Мой муж — муж, просто муж, а не Бог...

А когда я выйду замуж, ты мне будешь звонить? — Нет, я тебе из соседней комнаты кричать буду: «Любимая моя, уложи уже нашего сына спать»

  — Надо сообщить об этом директору. — Интересно, кому все поверят? Этой чокнутой или сыну мэра? 

 Возлюби ближнего своего – так учил Сын Человеческий, и это общеизвестно. Споры вызывает другой вопрос – кого отнести к ближним. Кажется – что может быть бесспорнее? А ведь это как раз та самая туманная догма, которая неоднозначностью своей привлекает широкие массы людей, неискушенных в тонкостях вероучения. Ведь если бы сказано было: Возлюби всякого человека больше чем самого себя, – то не осталось бы свободы для маневра. И как же быть тогда крестоносцам, инквизиторам, конквистадорам, нацистам и террористам, чтобы, не отрицая слов Бога, без оглядки на него заниматься истреблением людей? Как уничтожать врагов, еретиков, иноверцев, нехристей и недочеловеков, если вера учит любить всех людей такими, какие они есть? Но разве она и впрямь учит этому? Ведь догма туманна и допускает разные толкования. Вера учит любить ближних. А еретики, иноверцы, нехристи и недочеловеки – разве они ближние? Ближний – это тот, кто думает так же, как ты, и делает то же, что и ты.