Цитаты про рим

Тут громко и яростно, кровь и пыль, чужие знамена летят под ноги. Зенит. Горизонт начинает плыть над пыльной дорогой... Мои дороги совсем не похожи на те, что ты привык измерять, не спеша, шагами. Здесь люди собой подперев кресты, становятся каждую ночь богами. Здесь псы так свирепы, что этим псам легко считать человека добычей. Зачем я вернулся? Не знаю сам. Война безнадежно вошла в привычку. Тут жарко и весело, как в аду, и, кажется, аду от нас не легче. Когда я вернусь, я тебя найду под старой оливой... И будет вечер, и сыр, и вино, молодое, как весенняя нежность и свежесть... Когда ты уснешь на моих руках, неловко закутавшись в край одежды, я буду беречь твой спокойный сон от мыслей тревожных, от шума мира. Я буду смотреть, как, взорвав песок, мои легионы проходят мимо. Я буду любить тебя так, что Рим, упавший в долину, осядет пылью... Подошвы сандалии единый ритм чеканят для тех, про кого забыли и кесарь, и боги, и друг, и брат. Порядок простой: убивай и празднуй.

 Знаешь, что делали в Древнем Риме, когда гость злоупотреблял гостеприимством?! Знаешь?! Ему отрезали ху* и приколачивали к воротам! 

Земля подобна цирку в Древнем Риме. У каждой колыбели на стене Невидимый доспех ждет человека. Пороки там сверкают, как кинжалы, И ранят тех, кто в руки их возьмет. И, как стальные чистые щиты, Блистают добродетели. Арена, Огромная арена наша жизнь, А люди — гладиаторы-рабы. И те народы и цари, что выше, Могущественней нас, взирают молча На смертный бой, который мы ведем. Они глядят на нас. Тому, кто в схватке Опустят щит и в сторону отбросит Иль о пощаде взмолится и грудь Трусливую и рабскую подставит Услужливо под вражеский клинок, Тому неумолимые весталки С высоких каменных своих скамей Объявят приговор: «Pollice verso!» И нож вонзится в грудь до рукоятки И слабого бойца прибьет к арене.

«Я философию, науку всех наук, До точки превзойду, законов древних своды Постигну, тайны числ, врачебные мето́ды И богословских книг не выпущу из рук; Рапира, лютня, кисть украсят мой досуг», - Так я себе твердил, такой искал свободы, Когда в Италию отправился на годы И променял на Рим свой дом и ближний круг. И что ж я приобрел? На что убил я время? Тоска да хлопоты, старенья злое бремя - Вот все премудрости, что я постичь сумел. Так снятся моряку златые самородки, А возвращается он с бочкою селедки И рад уж до смерти, что сам остался цел.

Если все дороги ведут в Рим, то почему он не отвечает перед нами за их состояние?

Почитать Христа недостаточно, надо еще жить согласно его учению, и тут оказываешься как бы на берегу моря, которое тебе велят перейти пешком. И скажу тебе так: я не знаю, как устраиваются христиане, чтобы существовать, но знаю одно: где начинается их учение, там кончается римское владычество, кончается Рим, кончается жизнь, различие между побежденным и победителем, богатым и бедным, господином и рабом, кончается всякая власть, кончается император, закон и весь миропорядок, и вместо всего этого приходит Христос и какое-то милосердие, какого до сих пор не было, и какая-то доброта, несвойственная людям и чуждая нашим римским склонностям.

Знаете, что кажется мне самым интригующим в обитателях Москвы, Лондона, Парижа, Амстердама и тем более Рима или Иерусалима? То, что большинство из них умерли...

Поездку в Рим, к теплу испанских вод Всем господам реклама предлагает. Канары, Ниццу, белый теплоход Не думая, что большинству «господ» На хлеб и воду денег не хватает.

По причине охоты на ведьм (перенятой, кстати, у Рима) добросовестные сыны Альбиона пережгли на золу почти всех красавиц, оставив на развод таких уж крокодилий, зачинать детей с которыми возможно было, лишь накинув на лицо жены или подруги телогрейку. (Вообще всякому чувствительному человеку при виде дщери Альбиона остро и жгуче первым делом хочется задать ей овса.)

— Здравствуй, Аня. А где Роберт?— Я без понятия. Мы с ним не встречаемся, чтобы я знала его место нахождения!— Съемки?— Да, в Риме.

Ни Риму, ни миру, ни веку, ни в полный внимания зал - в Летейскую библиотеку, как злобно Набоков сказал.