Дэнко родился в Таку, и в то время из его семьи в живых оставались его старший брат Дзиробэй, младший брат и мать. Примерно в девятом месяце мать Дэнко взяла с собой внука, сына Дзиробэя, чтобы он послушал проповедь. Когда настало время возвращаться домой, ребенок, надевая соломенные сандалии, случайно наступил на ногу мужчине, который стоял рядом. Незнакомец отчитал ребенка, и в конце концов они вступили в яростный спор, в результате чего мужчина вытащил меч и убил ребенка. Мать Дзиробэя не могла поверить своим глазам. Она вцепилась в мужчину, но тогда он убил и ее. Сделав это, мужчина отправился к себе домой. Этого человека звали Гороуэмон, и он был сыном ронина по имени Накадзима Моан. Его младший брат Тюдзобо был отшельником и жил в горах. Моан был советником господина Мимасака, и Гороуэмон также получал от него денежное содержание. Когда эти обстоятельства стали известны в доме Дзиробэя, его младший брат направился к жилищу Гороуэмона.
У Вас есть интересная цитата?
Поделитесь ею с нами!
Вы здесь
Длинные Цитаты про оставайся человеком
— Самая тяжёлая жизнь совсем не у тех, кто тонет в море, роется в земле или ищет воду в пустынях. Самая тяжёлая жизнь у того, кто каждый день, выходя из дому, бьётся головой о притолоку — слишком низкая Вы — что, я понял так: воевали, потом сидели, да? — Ещё — института не кончил. Ещё — в офицеры не взяли. Ещё — в вечной ссылке сижу. — Олег задумчиво это всё отмеривал, без жалобы. — Ещё вот — рак. — Ну, раками мы поквитаемся. А насчёт остального, молодой человек — Да какой я к чертям молодой! То считаете, что голова на плечах — первая? что шкура не перелицована?.. — Насчёт остального я вам так скажу: вы хоть врали меньше, понимаете? вы хоть гнулись меньше, цените! Вас арестовывали, а нас на собрания загоняли: прорабатывать вас. Вас казнили — а нас заставляли стоя хлопать оглашённым приговорам. Да не хлопать, а — требовать расстрела, требовать!
Не стоит думать, что если я кого-то не люблю, отношусь к кому-то с явным пренебрежением, то это обязательно плохой человек. Это моя точка зрения, мой маразм и простая субъективность. Я обычный человек, который склонен относиться к совершенно разным вещам совершенно по-разному, и я имею на это совершенно законное право. Я не эгоист – я просто умею жить для себя. Я не высокомерный – просто не считаю нужным улыбаться каждому. Так вот, почему я их не люблю? Более чем уверен, что виноват в этом я, из-за себя самого я их и не люблю, а не из-за того что они такие плохие. Всё дело в том, что люди заставляют меня всё время задумываться именно над их проблемами. То бишь я вряд ли смогу говорить с человеком формально, на «отъебись». Если я спрашиваю человека о том, как идут у него дела, то я спрашиваю об этом искренне.
В Индии жил святой человек, великий мудрец по имени Вьяса. Он известен как автор афоризмов Веданты. Сам он не совсем достиг цели, но сын его Шука родился совершенным. Вьяса научил своего сына мудрости и, преподав ему истину, послал ко дворцу царя Джанаки. Последний был великим царём и назывался «Джанака видеха». «Видеха» значит «без тела». Будучи царём, он совершенно забыл, что у него есть тело, и чувствовал себя всё время духом. Мальчик Шука был послан к нему с тем, чтобы поучиться мудрости. Царь знал, что сын Вьясы идёт к нему, и сделал заранее соответствующие распоряжения, вследствие которых стражи не обратили на мальчика никакого внимания, когда он появился у ворот дворца. Они дали ему только стул, и Шука просидел на нём три дня и три ночи; никто не говорил с ним, никто не спрашивал его, кто он и откуда.
Есть разные одиночества. Способов оставаться одиноким, мне кажется, гораздо больше, чем способов быть вместе с кем бы то ни было. Физическое одиночество человека, запертого в пустом помещении или, скажем, на необитаемом острове, – далеко не самый интересный и совсем не безнадёжный случай; многие люди считают, что это скорее благо, чем несчастье. Принято думать, будто такая позиция свидетельствует о мудрости, но скорее она – просто один из симптомов усталости. В любом случае физическое одиночество не предмет для разговора, с ним все более-менее понятно. Одиночество, на которое я был обречён изначально, в силу обстоятельств рождения и воспитания, а потому привык к нему с детства и даже полюбил, – это одиночество человека, который превосходит других. Когда-то оно делало мне честь и тешило моё высокомерие; эти времена давно миновали, но страдать от него я так и не выучился.
Эмоции и адреналин нас заставляют оставаться молодыми и горячими, навсегда впечатывая следы, даже в чужих историях. А однообразность затягивает петлю на шее, делая тело и душу дряхлыми, приближая к забвению и смерти. Бытовуха, стабильность, боязнь и семейная жизнь сделали вас такими же серыми и обычными, как все вокруг, винтиками системы, уже автономно существующей за счёт рождения новых модифицированных биороботов. Абсолютно каждый из вас сам себе создал невидимые рамки, построил для тела и разума собственную тюрьму, придумал глупые ценности и морали. И кто-то очень постарался, чтобы это выглядело именно как собственная инициатива. Вы думаете, что будете жить вечно? Это совсем не так. А потом вас даже не вспомнят и на ваше место встанут другие овощи, которые, возможно, вырастите именно вы. Современный человек живёт не для себя. Он существует для питания и усовершенствования машины клонирования таких же идиотов. Но в любом механизме возможны сбои.
Так как в музыке отсутствует непосредственно познаваемое, одни ищут в ней формально прекрасное, другие — поэтические прообразы. Даже Шопенгауэр, давший исчерпывающее определение сущности музыки и высказавший удивительную мысль: “Композитор обнажает сокровеннейшую суть мира и высказывает глубочайшую истину, пользуясь языком, неподвластным разуму, он начинает блуждать, пытаясь перевести на язык наших понятий особенности языка, неподвластного разуму, подобно тому, как магнетическая сомнамбула рассуждает о вещах, о которых, бодрствуя, она не имеет ни малейшего понятия”. Хотя композитору должно было бы быть ясно, что перевод на язык наших понятий, на язык человека, — это абстракция, редукция до познаваемого, утрата самого главного — языка мира, который должен оставаться непонятым, должен лишь ощущаться.
Святой стал смеяться над Заратустрой и так говорил: «Тогда постарайся, чтобы они приняли твои сокровища! Они недоверчивы к отшельникам и не верят, что мы приходим, чтобы дарить. Наши шаги по улицам звучат для них слишком одиноко. И если они ночью, в своих кроватях, услышат человека, идущего задолго до восхода солнца, они спрашивают себя: куда крадется этот вор? Не ходи же к людям и оставайся в лесу! Иди лучше к зверям! Почему не хочешь ты быть, как я, — медведем среди медведей, птицею среди птиц?» «А что делает святой в лесу?» — спросил Заратустра. Святой отвечал: «Я слагаю песни и пою их; и когда я слагаю песни, я смеюсь, плачу и бормочу себе в бороду: так славлю я Бога. Пением, плачем, смехом и бормотанием славлю я Бога, моего Бога. Но скажи, что несешь ты нам в дар?» Услышав эти слова, Заратустра поклонился святому и сказал: «Что мог бы я дать вам!
Нет ничего более постоянного, чем временное. Не знаю, чьи это слова Может, это сказал Шекспир, а, может, Стинг, но эта фраза как нельзя лучше описывает мой порок – неспособность меняться. Думаю, я в этом не одинок. Чем больше я узнаю других, тем чаще убеждаюсь, что беда эта общая. Быть прежним, оставаться неизменным – так проще… Пусть ты страдаешь, что ж, по крайней мере, боль тебе знакома… А если ты поверишь, сделаешь шаг вперёд, совершить что-то неожиданное, кто знает, какая боль ждёт тебя потом А вдруг станет хуже? И ты сохраняешь статус Кво, выбираешь путь, которым уже прошёл, и кажется, что всё не так уж и плохо, ты не наркоман, ты никого не убил… кроме себя разве что А когда ты всё же меняешься, это не взрыв и не землетрясение – ты становишься другим человеком, но это не так уж заметно.
Тем временем она шагнула в поток ветра от кондиционера и я почувствовал ее запах. Ее аромат сразил меня как таран, как взрыв. Нет слов, достаточно сильных, чтобы передать то ощущение, которое поразило меня в тот момент. В ту секунду я оказался как никогда далек от того человека, которым когда-то был, я утратил последние клочки человечности, которые еще во мне оставались Я был хищником. Она была моей добычей. И больше не было ничего во всем мире, кроме этого. Не было комнаты, полной свидетелей – они все отошли на второй план. Я забыл, что так и не разгадал тайну ее мыслей. Тем более, что ее мысли уже не имели принципиального значения, потому что вряд ли у нее остается достаточно времени, чтобы думать о чем-либо. Я был вампиром, а у нее была самая сладкая, самая ароматная кровь, какую я только ощущал за все восемьдесят лет своей жизни. Я даже не догадывался, что такой аромат может существовать. Если бы я знал, я бы давно отправился на его поиски. Я бы обошел всю планету из-за нее.
Мои правила создавались, чтобы не выпускать мистера Монстра, но дело в том, что у них имелся сильный побочный эффект: я и сам оставался в стороне от жизни. У человека, заставляющего себя не замечать интересных ему людей, обычно не водятся друзья. Прежде меня это не особо огорчало, и я с удовольствием игнорировал мир со всеми его искушениями. Но у мамы на сей счет были другие соображения, и теперь, принимая активное участие в лечении моей социопатии, она загоняла меня в такие ситуации, из которых я не видел выхода. Она утверждала, что единственный способ приобретения социальных навыков — это общение. И еще она знала, что мне нравится Брук, а потому сталкивала нас при каждом удобном случае. Когда мне дали временное водительское удостоверение, мама придумала такую уловку: она взяла в кредит машину, а родителям Брук сказала, что я могу каждое утро возить девочку в школу.
Церковь совершено не уважала неповторимость человеческой личности. Ради эфемерного «спасенья души» все никак не хотела подарить людям свободу оставаться собой — быть веселыми, глупыми, дурачками, добрыми, человечными — такими, какими сотворил их Сам, между прочим, Бог. Нет, каждого нужно было затолкнуть в футляр, в гроб ограничений, а поскольку исполнить их все равно невозможно – превратить в ханжу. Всех заставить наступить на горло собственной песне. К последним страницам все оказалось как раз наоборот. Церковь человека любит. Бесконечно, бережно, кротко. Потому что всякий человек — творение Божие, всякая душа скрывает Божественную красоту. Но однажды человек пал, и с тех пор уже не умел петь точно. Однако существовала и святость, и глубинный оптимизм христианства, по мнению архимандрита, состоял в том, что в церкви Христовой святыми могли стать все.
Вообще, знаете — Питер, это всё-таки город чудаков. Я имею в виду — люди ходят, разговаривают сами с собой на улицах, активно при этом жестикулируя Но самое главное, мне кажется, выработать в себе привычку не отмахиваться от первого встречного, а всё-таки выслушать его историю. Вот тут недавно разговорился с одним Честно сказать, этот человек выглядел так, как-будто он только что сдал стакан крови для того, чтобы купить стакан портвейна. Оказался блюзменом, кстати говоря Так вот, он рассказал, что прописан в тринадцатиметровой комнате, в принципе нормально, да В которой помимо него прописано ещё четыреста человек. Он говорит: Я там семьдесят восьмой. Я говорю: А как так? Он говорит: А вот так Говорит: Когда прихожу в паспортный стол за девяточкой, паспортистка сразу кричит очереди: За этим не занимать!!!
– Запомни, Четверг: научная идея, как и любая мысль – будь то религиозная, или философская, или еще какая, – всего лишь мода, только долгоживущая. Нечто вроде рок-группы. – Научная мысль – вроде рок-группы? И как прикажешь это понимать? – Ну, группы появляются все время. Они нам нравятся, мы покупаем диски, постеры, смотрим их по телевизору, творим кумиров, пока… – …не появляется следующая рок-группа? – Именно. Аристотель – рок-группа. Очень хорошая, но всего лишь шестая или седьмая. Он оставался кумиром, пока не появился Исаак Ньютон, но и Ньютона сместила с пьедестала следующая рок-группа. Те же прически, но другие движения. – Эйнштейн, да? – Да. Улавливаешь смысл? – Значит, наш образ мыслей всего лишь каприз моды? – Именно. Трудно представить себе новый образ мыслей? Попытайся. Пропусти тридцать-сорок рок-групп после Эйнштейна. Из далекого будущего Эйнштейн покажется нам человеком, уловившим отблеск истины и написавшим одну прекрасную мелодию и семь позабытых альбомов.
Ведь все мы, в сущности, просто жалкие насекомые и суетимся на ничтожно маленькой планете. Не для того существует человек, чтобы вечно прозябать на ней, оставаться хилым, жалким и слабым, но будущее для него пока еще тайна, слишком мало он знает. Но измените человека! Сделайте его совершенным. Сделайте сверхчеловека, что ли. Избавьте его от умственного убожества, дайте ему полностью овладеть своим телом, нервами, психикой; дайте ясный, проницательный ум, неутомимое кровообращение, тело, способное месяцами обходиться без пищи извне, освоиться где угодно, в любом климате, и побороть любую болезнь. Освободите человека от оков плоти, от бедствий плоти, и вот он уже не злосчастное ничтожество, которое страшится мечтать, ибо знает, что хрупкое тело помешает ему осуществить мечты, — и тогда он готов к борьбе, к единственной подлинно стоящей войне. Заново рожденный человек готов противостоять всей, черт ее подери, Вселенной!
Ведь все мы, в сущности, просто жалкие насекомые и суетимся на ничтожно маленькой планете. Не для того существует человек, чтобы вечно прозябать на ней, оставаться хилым, жалким и слабым, но будущее для него пока еще тайна, слишком мало он знает. Но измените человека! Сделайте его совершенным. Сделайте... сверхчеловека, что ли. Избавьте его от умственного убожества, дайте ему полностью овладеть своим телом, нервами, психикой; дайте ясный, проницательный ум, неутомимое кровообращение, тело, способное месяцами обходиться без пищи извне, освоиться где угодно, в любом климате, и побороть любую болезнь. Освободите человека от оков плоти, от бедствий плоти, и вот он уже не злосчастное ничтожество, которое страшится мечтать, ибо знает, что хрупкое тело помешает ему осуществить мечты, — и тогда он готов к борьбе, к единственной подлинно стоящей войне. Заново рожденный человек готов противостоять всей, черт ее подери, Вселенной!
Если даже предположить тот случай, что каждый единичный человек в народе изъявил бы ту самую волю, и если таким образом осуществилась бы полная «всеобщая воля», дело нисколько не изменилось бы. Разве моя воля, проявленная вчера, не связывала бы меня сегодня и позже? В этом случае моя воля застыла бы. Что может быть хуже постоянства? Мое создание, то есть какое-нибудь определенное выражение моей воли, стало бы моим повелителем. Я же, создатель, был бы стеснен в своей воле. А то, что я вчера был глупцом, я должен был бы оставаться им всю жизнь. Так в сфере государственной жизни я в лучшем случае становлюсь рабом самого себя. Потому, что я вчера обладал волей, я сегодня безволен, вчера самоволен, а сегодня несвободен. Как это изменить? Только тем, что я не признаю никакой обязанности, то есть не свяжу себя или не позволю себя связывать. Если я не имею обязанностей, то и не знаю закона.
Снежная королеваМой замок ледяной на Ведьминой горе,И вечный лес еловый покрытый белым снегом...Всё замерло в ночи...Владения свои, обходят словно тениЛишь волки лёгким бегом.Не видно и следа, на призрачной земле...И в этом зимнем царстве, одна лишь я хозяйка.Здесь места нет любви… и никого не ждут...И лабиринты троп, попробуй разгадай-ка...Далёкий крик совы застыл в холодной мгле...И зов её пронзительный, такой же одинокий...Мне нравится мой мир, где сердце под замкомИ вечный приговор ему пожизненно-жестокий.За то нет больше слёз и не болит душа,И прошлое, как сон осталось за чертою...Здесь время не спешит...Лишь бледный диск Луны...И можно оставаться всегда самой собою...Здесь царство тишины и не тревожь покойЗашедший ненароком, случайный гость заблудший...Скорее уходи! А сердце заберёт, один лишь человек...Но только самый лучший.
Но какова ни была бы их судьба, а она печальна, что бы ни ожидало их в будущем - их страна всегда должна оставаться одной из самых интересных на всем земном шаре; и уже самый их язык, быть может, требует только большего изучения, чтобы получать все больше привлекательности… Если писание правильно толкуется, то рай был расположен именно в Армении, которая заплатила также дорого, как и потомки Адама вообще, за мимолетное участие ее почвы в блаженстве того, кто был создан из ее праха; там начала спадать вода после потопа и вылетел голубь. Но почти что с исчезновением рая начались и несчастия страны, потому что хоть она долгое время была могущественным царством - она редко была независима; персидские сатрапы и турецкие паши в равной степени содействовали разорению того края, где бог создал человека по своему образу и подобию.
... в социальном отношении, сердечный смех не приносит дивидендов. Удобнее, «политкорректнее» производить впечатление человека в депрессии, чем счастливого. Поверхностному взгляду может показаться, что дело обстоит наоборот. Но, если ты предстаешь перед людьми несчастным, грустным, ты всегда можешь найти кого-то, кто о тебе позаботится, выкажет расположение, любовь, признание. Я упрямо продолжаю быть уверенным, что всё уже есть внутри нас, что то, что мы ищем в других, нам следовало бы искать в себе. Но легче думать, что жизнь была для нас злой мачехой, чем убедиться в том, что быть несчастными — наш выбор. С другой стороны, человек несчастный, погруженный в депрессию, в глубине души хочет оставаться в своем страдании. Быть в депрессии предпочтительнее, чем стать ответственным за себя.
— Ну вот и все, — констатировал комит с каким-то словно бы даже облегчением. Архонт стиснул рукоять меча. Шагнул к бойнице и долго смотрел наружу, словно рассчитывал увидеть там теперь уже совершенно невозможную армию Евстархия. Затем произнес, не глядя на старого товарища: — Нет. Еще не все. Кое-какой шанс у нас остался. — Вера и молитва? — скептически хмыкнул Илизарий. — А ты знаешь случаи, когда это спасало? — с неожиданной надеждой спросил правитель. — За тридцать лет службы я не раз сталкивался с ситуацией, когда человек молился и оставался жив. Но спасла ли его молитва или что другое, я не знаю, — рассудительно заметил комит. — Зато я знаю гораздо больше случаев, когда человек молился и умер. И тут уже точно можно сказать, что молитва его не спасла.
Никакие отношения не могут действительно расти, если вы не даете себе воли. Если вы продолжаете хитрить, ограждать себя и защищаться, встречаются только личности, а существенные центры остаются в одиночестве. Тогда общается только маска, не ты. Когда происходит такая вещь, в отношениях находятся четыре человека, не два. Две ложные личности продолжают встречаться, и два настоящих человека остаются отдельными мирами. Лучше расстаться и быть настоящими, чем оставаться ненастоящими вместе, потому что это никогда не принесет удовлетворения. Это никогда не создаст благословения. Ты останешься голодным и жаждущим и будешь продолжать тащиться по жизни, просто надеясь на чудо.
Никакие отношения не могут действительно расти, если вы не даете себе воли. Если вы продолжаете хитрить, ограждать себя и защищаться, встречаются только личности, а существенные центры остаются в одиночестве. Тогда общается только маска, не ты. Когда происходит такая вещь, в отношениях находятся четыре человека, не два. Две ложные личности продолжают встречаться, и два настоящих человека остаются отдельными мирами. Лучше расстаться и быть настоящими, чем оставаться ненастоящими вместе, потому что это никогда не принесет удовлетворения. Это никогда не создаст благословения. Ты останешься голодным и жаждущим и будешь продолжать тащиться по жизни, просто надеясь на чудо.
Никакие отношения не могут действительно расти, если вы не даете себе воли. Если вы продолжаете хитрить, ограждать себя и защищаться, встречаются только личности, а существенные центры остаются в одиночестве. Тогда общается только маска, не ты. Когда происходит такая вещь, в отношениях находятся четыре человека, не два. Две ложные личности продолжают встречаться, и два настоящих человека остаются отдельными мирами. Лучше расстаться и быть настоящими, чем оставаться ненастоящими вместе, потому что это никогда не принесет удовлетворения. Это никогда не создаст благословения. Ты останешься голодным и жаждущим и будешь продолжать тащиться по жизни, просто надеясь на чудо.
— Люди — тупиковая ветвь эволюции. Они больше не могут развиваться. Люди умирают от рака гораздо реже, чем другие животные. Есть теория, согласно которой человек уже достиг своего предела и никогда не добьётся большего. Причина лежит в том, что люди стали безмозглыми тварями, бездумно растрачивающими всё, чем наделила их природа. Они позабыли силу, которая дала им жизнь и живут лишь ради удовлетворения собственных желаний. Тебе не кажется, что они бесполезны? Человек — это звучит гордо, если только закрыть глаза на то, что это слово означает. Так что тебе не стоит оставаться жалким человеком. — Кто ты такой? — Я — Бог.
Длинные Цитаты про оставайся человеком подобрал Цитатикс. Собрали их 137 штук, они точно увлекательные. Читайте, делитесь и ставьте лайки!
Лучшее За:
Если ты ещё хочешь, чтобы мы были вместе, я не подпущу к тебе одиночество, я возьму тебя за руку и выведу на дорогу, по которой мы пойдём вместе…
Автор
Источник
- Генри Миллер. Тропик рака (2) Apply Генри Миллер. Тропик рака filter
- Ошо (Бхагван Шри Раджниш). Близость. Доверие к себе и к другому (2) Apply Ошо (Бхагван Шри Раджниш). Близость. Доверие к себе и к другому filter
- Секс в большом городе (Sex and the City) (2) Apply Секс в большом городе (Sex and the City) filter
- Александр Вяземка. Конрад Томилин и титаны Земли (1) Apply Александр Вяземка. Конрад Томилин и титаны Земли filter
- Альбисетти Валерио. Смеяться сердцем (1) Apply Альбисетти Валерио. Смеяться сердцем filter
- Амели Нотомб. Словарь имён собственных (1) Apply Амели Нотомб. Словарь имён собственных filter
- Андре Моруа. Семейный круг (1) Apply Андре Моруа. Семейный круг filter
- Анна Михайловна Островская;Иван (1) Apply Анна Михайловна Островская;Иван filter
- Армен Григорян (1) Apply Армен Григорян filter
- Бернард Шоу. Назад к Мафусаилу (1) Apply Бернард Шоу. Назад к Мафусаилу filter
- Блез Паскаль (1) Apply Блез Паскаль filter
- Вьяса. Адхьятма Рамаяна (1) Apply Вьяса. Адхьятма Рамаяна filter
- Дарий (философ) (1) Apply Дарий (философ) filter
- Джеймс Дашнер. Бегущий в лабиринте (1) Apply Джеймс Дашнер. Бегущий в лабиринте filter
- Джеймс Роллинс. Песчаный дьявол (1) Apply Джеймс Роллинс. Песчаный дьявол filter
- Джеффри Линдсей. Дремлющий демон Декстера (1) Apply Джеффри Линдсей. Дремлющий демон Декстера filter
- Джон Апдайк (1) Apply Джон Апдайк filter
- Джордж Гордон Байрон (1) Apply Джордж Гордон Байрон filter
- Джордж Оруэлл. 1984;Джулия (1) Apply Джордж Оруэлл. 1984;Джулия filter
- Дэн Уэллс. Мистер Монстр (1) Apply Дэн Уэллс. Мистер Монстр filter
- Евгений Петросян (1) Apply Евгений Петросян filter
- Елизавета Дворецкая. Ольга, княгиня русский дружины (1) Apply Елизавета Дворецкая. Ольга, княгиня русский дружины filter
- Кодекс Бусидо (1) Apply Кодекс Бусидо filter
- Константин Аркадьевич Райкин (1) Apply Константин Аркадьевич Райкин filter
- Лобсанг Рампа. Тринадцатая свеча (1) Apply Лобсанг Рампа. Тринадцатая свеча filter
- Лорен Вайсбергер. Месть носит Prada (1) Apply Лорен Вайсбергер. Месть носит Prada filter
- Майя Кучерская. Бог дождя (1) Apply Майя Кучерская. Бог дождя filter
- Макс Фрай. Большая телега (1) Apply Макс Фрай. Большая телега filter
- Макс Штирнер. Единственный и его собственность (1) Apply Макс Штирнер. Единственный и его собственность filter
- Милан Кундера. Невыносимая лёгкость бытия (1) Apply Милан Кундера. Невыносимая лёгкость бытия filter
- Михаил Лашков (1) Apply Михаил Лашков filter
- Нелли Эфрон (1) Apply Нелли Эфрон filter
- Обыкновенный фашизм (1) Apply Обыкновенный фашизм filter
- Оливер Сакс. Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики (1) Apply Оливер Сакс. Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики filter
- Орфей (1) Apply Орфей filter
- Ошо (Бхагван Шри Раджниш). Зрелость. Ответственность быть самим собой (1) Apply Ошо (Бхагван Шри Раджниш). Зрелость. Ответственность быть самим собой filter
- Павел Миронов (1) Apply Павел Миронов filter
- Публий Овидий Назон (1) Apply Публий Овидий Назон filter
- Роман Подзоров (1) Apply Роман Подзоров filter
- Рэй Брэдбери. Превращение (1) Apply Рэй Брэдбери. Превращение filter
- Сергей Нежинский (1) Apply Сергей Нежинский filter
- Стендап от Paramount Comedy (1) Apply Стендап от Paramount Comedy filter
- Стефани Майер. Затмение (1) Apply Стефани Майер. Затмение filter
- Танго втроем (Three to Tango) (1) Apply Танго втроем (Three to Tango) filter
- Темноврат (1) Apply Темноврат filter
- Фёдор Иванович Гиренок (1) Apply Фёдор Иванович Гиренок filter
- Харпер Ли. Убить пересмешника (1) Apply Харпер Ли. Убить пересмешника filter
- Хорхе Букай, Сильвия Салинас. Любить с открытыми глазами (1) Apply Хорхе Букай, Сильвия Салинас. Любить с открытыми глазами filter
- Час пик;Татьяна Дмитракова (1) Apply Час пик;Татьяна Дмитракова filter
- Энди Уорхол. Философия Энди Уорхола (1) Apply Энди Уорхол. Философия Энди Уорхола filter