Лучшие Цитаты про новые места

 Иногда нужно что-то разрушить, чтобы освободить место для чего-то нового. 

Люди в поиске похожи на уличных собак с мягкими ушами и глупыми умильными глазами. Смотрит на каждого снизу вверх, молча спрашивает: «Ты? Ты мой новый хозяин? У тебя моя косточка, место и поводок? Нет? Тогда почеши мне здесь и здесь»

Бывая в новых местах, я всегда стараюсь попробовать что-то новое, чтобы потом, наслаждаясь блюдом, в памяти оно всплывало вместе с тем местом...

 – С чего вы взяли, юноша, что государство – это справедливость и чистота? – благодушно усмехнулся Пожарский. – Хороша справедливость. Наши с вами предки, разбойники, награбили богатств, отняв их у собственных соплеменников, и передали по наследству нам, чтобы мы могли красиво одеваться и слушать Шуберта. В моем случае, правда, никакого наследства не было, но это частность. Прудона читали? Собственность – это кража. И мы с вами стражники, приставленные охранять краденое. Так что не морочьте себе голову иллюзиями. Лучше поймите вот что, если уж не можете без морального обоснования. Наше государство несправедливо и нечисто. Но лучше такое, чем бунт, кровь и хаос. Медленно, неохотно общество становится чуть-чуть чище, чуть-чуть презентабельней. На это уходят века. А революция отшвырнет его назад, к Ивану Грозному. Справедливости все равно не будет, только появятся новые разбойники, и опять у них будет всё, а у остальных ничего. Про стражников я еще слишком поэтично выразился.

Бриллиант тем ценен, что при малейшем движении блистает новой гранью. Если любовь не зря сравнивают с бриллиантом, то ради неё надо быть на своём месте и пошевеливаться.

Манхэттан. Для миллионов наших далеких предков он стал землей надежды, новых возможностей и безграничного счастья. Сегодня надежда всё ещё жива и называется она «первое свидание». По субботам каждый бар и ресторан на Манхэттане превращается в островок надежды. Тысячи незамужних женщин набиваются в душные залы в надежде доплыть до места назначения — алтаря.

Рассвет надорвет нового дня темную упаковку С того же края что вчера привычным движеньем ловким. К автобусным остановкам потопают фигурки, С кухни потянет крепким кофе из маминой турки. Это значит — летать уже хватит, скоро в садик. Дома меня ждет посадочная полоса кровати. Когда я приземлюсь, они уже будут не вместе - Я стану маленьким орудием большой мести, Умеющим делать больно против собственной воли, Мячом футбольным, летающим над полем. От игрока к игроку, от ворот к воротам, Мама, Папа Я не хочу таких полетов!

Полковник СергеевПолковник Сергеев, пришли мы к вам в гости.Достаньте же орден свой Красной Звезды.Она пусть лучами нас в молодость броситКогда мы служили, Отчизной горды. К броне прилипала густыми комкамиВесенней порою полесская грязь.Мы перли на Запад стальными взводами Погнав до Берлина нацистскую мразь.Штандарты их бросив к ногам МавзолеяКто знал, что пройдет всего сорок лишь лет Цвет красный испачкав и месть возлелеяНа Ленина имя введут вдруг запрет. Мелькают Арбатом знакомые лица. Ефрейтор со склада стал очень богат:Он новые танки продал за границу.Теперь ему имя - большой демократ.Украл ,побежав к нашим недругам в примы.Сказал, что прозрел только в этом году.Что всю свою жизнь притворялся незримо,А в Запад влюблен с пяти лет на роду.

Месть взращивает побеги новой мести.

 На хрен, любовь моя, на хрен… Я не хочу встречаться с Тобой и смотреть на Тебя, как жена Штирлица, глазами, полными надежды и немого отчаяния. Я не хочу до крови закусывать губу, глядя, как Ты нежно склоняешься к этому… к этой девушке. Я не хочу. На хрен, любовь моя, на хрен. Мои письма – это не интуитивные тексты, это полтора месяца такой печали, от которой становишься на десять лет старше и на двадцать лет тупее. Я как кобра, которая приготовилась для броска, а ее огрели лопатой. Она покачивается, утратив точность удара, и промахивается на полметра, вместо того чтобы одним поцелуем добиться своего. На хрен, любовь моя, на хрен. Это безвыходно: я смогу приблизиться к Тебе, не заливаясь слезами, только когда разлюблю. Но работать вместе мы можем, пока я люблю Тебя и чувствую каждое движение Твоей сумеречной души, Твоего спутанного сознания. Тебе нужны мои эмоции, но именно они не дают мне спокойно заниматься делом. На хрен, любовь моя, на хрен.

Да иди ты тоже к черту, и тебя и меня к черту. К черту весь этот город и всех, кто в нем живет. К черту этих всех продавцов авторучек, что вечно снуют между машинами и улыбаются за моей спиной. К черту этих мойщиков окон, этих грязных, что пачкают машину, идите к чертовой бабушке, найдите нормальную работу. К черту индусов, что вышивают по улицам в замызганных тачках, насквозь провонявшимися соусом карри, который преследует тебя целый день. К черту террористов в драных спортивках, чтобы все ОБОСРАЛИСЬ! К черту ***астов из Челси, со всеми их масляными мышцами, которые шатаются за ручку в моих парках и на моих тротуарах и трясут своими членами на 35-м канале. К черту корейских баб с их пирамидами фруктов по нереальным ценам, со всеми их тюльпанами и розами, завернутыми в пластик, 10 лет в стране и до сих пор не бельмеса по-английски.

Как-то в магазине Мальчик случайно толкнул одну старушку. – Извините, – сказал он. – Ах ты, негодник! – закричала старушка и замахнулась на него тростью. Мальчик так удивился, что даже не смог испугаться или обидеться. Ему казалось, что все старые люди – очень добрые и всегда готовы дружить. Как Бабушка с восьмого этажа или Старичок в потертом пальто. – Есть такие особы, – объяснила Ступенная Бабушка, – которые всегда чувствуют себя не на своем месте. Не в своем доме, или городе, или даже теле. В детстве они всегда хотят быть большими и серьезными, когда взрослеют – опять мечтают стать детьми. А в старости совершенно теряются. Потому что никогда не были собой. Видишь ли, быть старичком или старушкой – это так здорово! Можно вязать, сколько вздумается. Гулять очень медленно. Читать книжки на кресле, дремать и опять читать. И никто не говорит тебе о работе в срок, и ты не думаешь, как накопить на новую машину.