Цитаты из источника Анна Михайловна Островская про детей

Иммунитет детей и взрослых людей действительно ослабляется при столкновении с агрессией, насилием, горем, стыдом, страхом. Выросший в тяжелой обстановке ребенок неизбежно будет больше болеть – или телом, или душой, или и так, и этак. Болезни могут быть разными. Но в их основе в большинстве случаев – страдание души. Поэтому в моем романе вирус не назван никак. Просто вирус. Это может быть что угодно. Любовь и забота близких, их поддержка и внимание действительно могут лечить. Это тоже правда. К сожалению, не любую болезнь можно излечить любовью. Но уверяю вас, любую болезнь любовью и заботой можно хотя бы облегчить.

Получается, и я тоже агрессивен. Как и любой другой человек, — подумал Гор. – И ужас агрессивности не в том, что она есть, а в том, как и на кого она направлена. Я направляю свою злость в работу. Сражаюсь за то, чтобы у детей из моей школы было всё самое лучшее. Отстаиваю интересы своих детей. Для этого тоже нужна агрессия и даже иногда очень густая здоровая злость. Как же мне перенаправить на что-то стоящее злость и ненависть, бушующие внутри Эльзы?

Каждому человеку хочется увидеть жизнь во всей ее полноте. Растить любимых детей, любить свой дом, своего партнера. Путешествовать, добиваться результатов на работе, общаться, обмениваться опытом, помогать друг другу. Это такие простые потребности. В погоне за демографическими и политическими свершениями мы все стали забывать об этом.

Мы живем в такое время, когда практически все мужчины агрессивны и помешаны на контроле. С детства вам, женщинам, внушают мысль о том, что самое главное – это семья и дети. Что вы сами по себе – большая ценность, ведь вас из-за вируса становится всё меньше и меньше. Вам внушают, что нужно выбрать себе самого лучшего мужа, чтобы родить как можно больше детей, ведь человеческую популяцию после войны нужно восстановить. Нам же с детских лет внушают, что мужчин на Земле слишком много, поэтому конкуренция очень и очень высока. Мы должны достигать, мы должны эффективно работать, мы должны стремиться к тому, чтобы быть лучше всех. Мы должны понимать, что хороших жен на всех не хватит, поэтому, возможно, всю свою жизнь мы будем только работать, работать и еще раз работать. Мы должны стать так хороши, чтобы нас все-таки выбрали вы, женщины, и тогда у нас будет возможность создать семью, увидеть своих детей и внуков.

Многие пары держатся на страхе. Женщина не уходит от мужа-агрессора не потому, что так хорошо для нее и детей, а потому что знает – стоит ей остаться одной, и она попадет в клан отвергнутых. В клан одиноких, которые «ты же сама виновата», «надо было терпеть» и «это ваш выбор, теперь помогайте себе сами». Они боятся быть одни! Поэтому они терпят побои и унижения, равнодушие и измены. Они сохраняют «семью» — то есть статус-кво. Статистически это выглядит для государства очень хорошо – чем больше полных семей, тем лучше. Но по существу это Беда. Потому что дети с детства понимают, что терпение и молчание в обстановке насилия и агрессии – норма. Дети считают, что это и есть любовь! Это и есть семья! Вдумайтесь, как это страшно. Идет масштабная подмена таких важных понятий. Это не Беда, это Кошмар. Так не должно быть! Если бы государство поддержало одиноких мам, то произошло бы следующее. Женщины перестали бы бояться уходить от насилия. Не сразу, не в одном поколении, думаю.

Пётр, ты не понимаешь… Тысячи женщин будут теперь терпеть побои и унижения из страха остаться без детей. А их дети будут смотреть на это. Взрослеть, видя несчастливую маму и агрессивного папу. Они вырастут не в любви, а в страхе. И для них это будет нормой! Вот такая жизнь, полная слёз, отчаяния, бессмысленности и злобы. ЭТО станет их нормой, их системой координат. Ты себе представляешь, сколько таких мужчин и женщин будут способны сделать счастливыми уже их собственных детей? Ноль процентов. Я думаю, мы рискуем получить целое депрессивное поколение. Потерянное, больное, лишенное желания жить, отравленное агрессией, направленной и вглубь себя, и во внешний мир. Все они станут моими и Ладиными пациентами и окажутся неспособны найти свое счастье. Или, хуже того, изменится вслед за ними всё общество в целом, и подобных людей вообще уже не будут лечить, поскольку сочтут совершенно нормальными. Среднестатистическими.

— Женщина не может быть счастливой без любви, — Айя поджала под себя коленки, как будто хотела превратиться в сжатый крошечный узелок, спрятаться в ракушку. — Тут ты права, Айя. Но любовь бывает разная. Знаешь, было время, когда я была счастлива просто вдвоем с тобой. Со мной рядом уже не было твоего отца и еще не было Гора. Но я была очень-очень счастлива, когда никто тебя у меня не отнимал, когда мы просто были вместе, вдвоем. Ели мороженое, играли, гуляли, рисовали. И никакой мужчина не мог бы заменить мне этого огромного счастья. — Но у меня-то нет детей… — Но у тебя есть семья, друзья, твои книги. Ты пишешь такие интересные книги! Сейчас у тебя такой возраст, что ты можешь себе позволить пробовать разное. Искать, что тебе понравится. В 20 лет самое время ошибаться, падать с небес на землю, снова вставать, снова идти и искать в жизни то, что будет радовать тебя. А любовь мужчины тоже придет, рано или поздно.

Большинство людей живут и не задумываются, зачем и почему. Просто живут: ходят на работу, влюбляются, женятся, растят детей. Что до моих знакомых психотерапевтов, то все они обладают одной и той же чертой: вопрос смысла жизни для них закрыт, но не потому, что они не задумываются о нем, а потому, что думали об этом так долго, что в конце концов устали и смирились с тем, что ответа на него нет. Или, если быть еще точнее, ответ содержится в самом вопросе: смысл жизни либо в самой жизни либо в поисках смысла, а третьего не дано.