Цитаты про охотника

— Это удивляет меня иногда, — сказал он. — Мой отец — я имею в виду, Валентин — любил музыку. Он научил меня играть. Бах, Шопен, Равель. И я помню, как однажды спросил, почему все эти композиторы были примитивными. Среди них не было ни одного Сумеречного охотника. Он сказал, что в душе примитивных есть искра творчества, а в душе охотников — искра войны. Обе этих искры не могут уживаться в одном теле, это все равно, что разделить пламя на две части. — То есть ты думаешь, что Сумеречный охотник во мне… вытесняет художника? — спросила Клэри. — Но моя мать рисовала… то есть, рисует. — Она подавила боль от того, что на секунду подумала о Джослин в прошедшем времени. — Валентин говорил, что Небеса дали людям артистизм и способность творить, — продолжил Джейс. — Это то, ради чего их стоит защищать. Я не знаю, была ли хоть доля правды во всем этом, — добавил он. — Но если в людях и есть искра, то в тебе она сияет очень ярко. Ты можешь сражаться и рисовать. И ты будешь делать это.

Первым пунктом в списке приоритетов охотников идет истребление зла, но пунктом 1а уточняется, что это должно быть действительно зло. Не все так просто. Кое в чем нужно полагаться на охотничьи инстинкты, но надо уметь и вовремя затормозить, чтобы не превратиться в обычного убийцу.

Это наш дом. Это мы. Все, кого вы любите, все, кого вы знаете, все, о ком вы когда-либо слышали, все когда-либо существовавшие люди прожили свои жизни на ней. Множество наших наслаждений и страданий, тысячи самоуверенных религий, идеологий и экономических доктрин, каждый охотник и собиратель, каждый герой и трус, каждый созидатель и разрушитель цивилизаций, каждый король и крестьянин, каждая влюблённая пара, каждая мать и каждый отец, каждый способный ребёнок, изобретатель и путешественник, каждый преподаватель этики, каждый лживый политик, каждая «суперзвезда», каждый «величайший лидер», каждый святой и грешник в истории нашего вида жили здесь — на соринке, подвешенной в солнечном луче.

- Ты рассуждаешь как покойник, Дин. - Я рассуждаю, как человек, которого все достало! И он не понимает, зачем ему это все было нужно! - Ну, извини, бедненький! Ты ненормальный человек. - Спасибо. - Брось! Ты уже пытался завязать с охотой и жить нормальной жизнью А в результате сидишь с ворчливым старикашкой в фургоне, набитом оружием. Нормальные люди так себя не ведут! Ты охотник, а, значит, будешь делать то, что нужно в данный момент. А если будешь предаваться унынию, кто-нибудь подкрадется и снесет твою дурную башку! Так что постарайся найти повод снова вернутся в строй - будь то любовь, ненависть или грошовое пари. Хватит с меня похорон, довольно! Помрешь раньше меня - убью!

— Pulvis и umbra sumus. Это строка из Горация. Мы — прах и тень. Подходит этому месту, как вы считаете? — поинтересовался Уилл. — У охотников на демонов короткая жизнь. Почти все мы умираем молодыми, а оставшиеся в живых сжигают тела убитых, чтобы очистить их в прямом смысле этого слова. Очень скоро память о нас теряется в густой тени истории, и в книге мира не находится для нас и строчки. Люди даже не помнят о нашем существовании...

— Не забывай, что ты человек. Не забывай, стая тебя выгнала. Пусть волки гоняют собак, а ты человек. — Это правда, что я человек, но нынче ночью я сказал, что я волк. Этому меня в крови. Я охотник Свободного народа, и останусь им, пока не уйдут рыжие собаки.

 Дайте мне другие обстоятельства! — молит неудачник. – Иной мир, вторую жизнь, изнаночную реальность! Что угодно, но другое! Уж я-то развернусь, уж я-то найду себя: сделаю карьеру, надену корону, выпрямлю спину и стану бегать по утрам… Нет, не дают. И не потому, что неудачник врет. Случается, трус, попав в огонь, выпрямляет спину. Бывает, мерзавец, угодив в питательную среду, очень даже разворачивается. Толстяк, став добычей, начинает бегать от охотников бодрей бодрого – и по утрам, и круглосуточно. В мольбе – замените! Осчастливьте! – есть здравое зерно.И все равно не дают. 

 В одной одежде была полная перемена: все платье было другое, сшитое в Москве и хорошим портным. Но и в платье был недостаток: слишком уж сшито было по моде (как и всегда шьют добросовестные, но не очень талантливые портные) и сверх того на человека, нисколько этим не интересующегося. Так что, при внимательном взгляде на князя, слишком большой охотник посмеяться, может быть, и нашел бы, чему улыбнуться. Но мало ли от чего бывает смешно? 

 Ты или охотник, или дичь. Или действуешь, или устало плетёшься сзади. 

 Когда оплачиваешь своё участие в битве чужими жизнями, победа становится твоим долгом. Священной обязанностью. Это сродни фундаментальному правилу охотников: просто так жизнь не отнимают. Если убил зверя, съешь его мясо, сшей одежду из его шкуры или продай добычу тому, кто в ней нуждается, — это нормально. Но убить живое существо, не использовав мясо и шкуру по назначению, — преступление против самой жизни; рано или поздно она с тобой поквитается. 

И Дин задал один из этих убийственных детских вопросов: «Папа, а разве этот дух не будет дальше убивать людей? ». Нелегко, когда тебе прямо в лицо задают такие вопросы. Не потому, что он задал этот вопрос, и не потому что он был прав, но потому, что он лучше меня разбирается в том, что правильно, а что нет. Через час мы вернулись в дом Фулера, ночью я разыскал и убил его. Он бродил неподалеку от лагеря бойскаутов, разбитого в парке Bradbury Mountain. Одному Богу известно, чтобы случилось, если бы не Дин. Я практически слетел с катушек. Мои постоянные поиски виновника смерти Мэри почти стерли грань между правильным и неправильным для меня. Из-за меня чуть не погибли дети. Охотник никогда не пасует перед охотой, и никогда не бежит от нее. Такое больше не повторится. Никогда. Я больше никогда не предам память о Мэри и не подведу моих мальчиков.