Цитаты про птиц

Национальная самаршанская кухня отличалась тремя запретами. Во-первых, самаршанцы не ели куриное мясо, потому что курица клюет червей, черви едят покойников, а значит, кто ест курицу — поедает собственных предков. (Надо сказать, что на всех остальных птиц запрет почему-то не распространялся, а некоторые вольнодумцы утверждали, что можно есть и куриц, если не выпускать их на землю, а держать в клетке и кормить зерном.) Во-вторых, самаршанцы не ели грибов — по той же самой причине. Ведь в грибах могут оказаться черви… Ну и в-третьих, самаршанцы не ели ничего фиолетового, потому что считали, что еда не может быть фиолетового цвета. Все остальное, по мнению самаршанцев, вполне годилось в пищу.

Человек не связан с землей, если в ней не лежит его покойник. (Человек — вольная птица, пока мертвец не свяжет его с землёй.)

 И тут из всех разверстых могил медленно поднимаются целые снопы цветов. Блестит роса, распускаются цветы, в ветвях шелестит ветер, жужжат пчелы, просыпаются птицы и наполняют пространство первыми восторженными гимнами Солнцу и Жизни. Потрясенные, ошеломленные Тильтиль и Митиль, держась за руки, ходят среди цветов и не могут найти следы могил.  

Великая, леденящая душу радость, пронзительные и неуверенные выкрики птиц, половодье безжалостного света — все это придавало утру обличье невинности и подлинности.

Сердце колотилось о рёбра, как обезумевшая птица. Наверное, оно знало, что времени осталось мало, и хотело наверстать удары за целую жизнь.

Свободен, словно птица. Это лучшее, что можно представить - Быть свободным, словно птица. Free as a bird It's the next best thing to be - Free as a bird.

Время годаВремя годаПустая осень, без грибов, без ягод.Дождливым дням конца и края нет.Вот дышит холодком уже сентябрь.Туманами наполнил белый свет.И потихоньку подморозив лужиДо хруста леденящей пустоты.Пришла зима, сменился ветер южныйНа ветер северный, поникли все цветы.Последние цветы. Уснув природа,Погрузится в холодный, долгий сон.И небо в горизонте небосводаИз дивного, на серый сменит тон.Вода в озерах дрогнет черной рябью.Теряя привлекательность и вид.Взметнутся стаи птиц, уже октябрь.Зима на крыльях осени летит.

... Однажды вы сказали мне кое-что. «Птица, которая не может летать, — это вообще не птица». И вот что я отвечу теперь. Люди, лишенные чувств, никогда не будут по-настоящему живыми.

— Я понял. Птица воплощает бога, а койот — это человек в его погоне за святым, которого никогда не поймает Это это весело!

 В этом даже птицами брошенном Макондо, в котором от постоянной жары и пыли было трудно дышать, Аурелиано и Амаранта Урсула, заточенные одиночеством и любовью и одиночеством любви в доме, где шум, подымаемый термитами, не давал сомкнуть глаз, были единственными счастливыми человеческими существами и самыми счастливыми существами на земле. 

Когда человек лишается рук, попав в катастрофу, он вынужден вести долгую борьбу, чтобы свыкнуться со своей потерей, но тот, кто родился без рук, страдает лишь от того, что люди видят в нем существо странное. Если у человека никогда не было рук, он не может ощущать их отсутствие. В детстве мы нередко пробуем вообразить, что бы мы чувствовали, будь у нас крылья, но наивно предполагать, что при этом мы испытываем те же чувства, что птицы. И понятно, что уродам именно норма должна представляться уродством, потому что каждый человек считает себя нормальным. А для монстров, чье уродство никак не выражено внешне, норма — категория еще более смутная, потому что по виду такой монстр ничем не отличается от других людей и сравнить себя с ними не может. Родившемуся без совести должен быть смешон человек с чуткой душой. По понятиям преступника, честность — идиотизм. Но не забывайте, что урод — это всего лишь отклонение, и в глазах урода как раз норма — уродство.