Цитаты про ненависть

Желания, инстинкт самосохранения, ревнивая ненависть. Я могу просчитать действия людей, основанные на таких сильных отталкивающих эмоциях. Потому что у меня самого их полно. Такое несложно представить и вполне можно понять, воспользовавшись логикой. Но в противном случае всё куда сложнее. Трудно представить чувства людей, не укладывающиеся в логические рамки, когда не работают понятия выгоды и потерь.

Вскоре после того, как они перестали ругаться и оскорблять друг друга, они развелись. Легко скрыть ненависть, труднее — любовь, но самое трудное — скрывать безразличие. Под конец своего супружества они даже не старались делать это.

Любовь — это всего лишь самовнушение. Вот сидит себе человек и понимает, что мало проблем, надо бы влюбиться. А что поделать, скучно жить некоторым из нас. Вот идет он, ищет себе жертву, обхаживает, ухаживает, и тут жертва решает из милосердия внушить себе, что тоже любит этого человека. И все было бы хорошо, если бы не следующее: любовь — это не что иное, как проявление мазохистских наклонностей. Признайтесь, глубоко в душе все мы любим пострадать. И месяца не пройдет после начала отношений, как появится ревность, и не важно к кому, хоть к коту. А потом закрадываются мысли: «Он меня не любит, другу, маме, собаке уделяет больше внимания». От этих мыслей появляется ненависть, а потом крах отношений. И это в лучшем случае, ведь те, кто особенно подвержены мазохизму, будут кидаться из крайности в крайность — любить, ненавидеть, терпеть и снова любить.

 Эти три чувства: голода, влечения, ненависти — знакомы любому животному, но только человек может их предвкушать, представлять их в своем воображении, готовиться к их удовлетворению и сохранять их в памяти. 

Ничто так не объединяет одну нацию, как ненависть к другой.

 Любовь порождает страдания, порождает ненависть и дает познать боль. 

Гнев — это откровенная и мимолетная ненависть; ненависть — это сдержанный и постоянный гнев. — Ш. Дюкло

И когда Ангеррану де Мариньи открылась эта истина, ненависть, которую он питал к своим врагам, угасла, и он понял, что никто не повинен в его судьбе, кроме него самого.

Калигула. А, это ты. ( останавливается словно в нерешительности ) Я давно тебя не видел. ( медленно приближается ) Чем ты занимаешься? Все еще пишешь? Мог бы ты показать мне свои последние стихи? Сципион. ( неловко, словно колеблясь между ненавистью к Калигуле и каким-то новым, ему самому непонятным чувством ). Я написал поэму, Цезарь. Калигула. О чем? Сципион. Не знаю, Цезарь. Может быть, о природе. Калигула ( преодолев неловкость ). Прекрасная тема. И обширная… А какое тебе дело до природы? Сципион ( овладев собой, иронически ). Она утешает меня, когда я вспоминаю, что я не Цезарь. Калигула. Зато я – Цезарь. Может ли она меня утешить в этом?…

Я создана из ласки, слёз, любви и ненависти, счастья и печали, из боли и блаженства, из крика и улыбки…

Будь же сдержан, никогда не оскорбляй бессмертных чванным словом, не будь надменен, ежели другого богатством ты иль силой превзошел. Любой из смертных может в день единый упасть и вновь подняться. Мил богам благочестивый, гордый — ненавистен.

Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота — доброта. От зла, от гнева, от ненависти — пусть именуемых праведными — никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их еще усложнять.