Старые Цитаты про любовь к брату

 Часто говорят об имеющейся в сознании нише под бога: якобы у людей существует психологическая потребность в боге – воображаемом товарище, отце, старшем брате, исповеднике, задушевном друге, которую необходимо удовлетворить вне зависимости от того, существует ли бог на самом деле. Но что, если бог попросту занимает место, которое лучше было бы заполнить чем-то другим? Наукой, например? Искусством? Человеческой дружбой? Гуманизмом? Любовью к этой жизни в реальном мире, а не ожиданием другой, за могильной чертой? 

Если б все было так просто и люди с одними генами всегда бы друг друга любили, существовала бы какая-то элементарная система опознавательных признаков, чтобы они могли друг друга различить в толпе. Например, на лбу у них загорались бы лампочки, или где-нибудь начинало бы тикать, когда поблизости проходил кто-то из родственников. Тогда бы мы знали: вот идет человек, с которым мы связаны кровным родством, даже если раньше его никогда не встречали. И сразу бы в нас рождалась Любовь! К сожалению, дела обстоят иначе. По истории мы постоянно проходим, что люди налево и направо убивают своих матерей, отцов, братьев и сестер ради того, чтобы унаследовать трон или что-то в этом духе. ... Да сам Бог, говорят, и тот убил своего единственного сына.

Пришли к святому епископу Аммону братья одного монастыря и стали жаловаться на монаха, который пал так низко, что к нему ночью приходила женщина, и стали требовать от преподобного Аммона, чтобы он изгнал этого монаха, сняв с него иноческие одежды. Епископ отказался: – Я не поверю, пока не смогу убедиться в этом сам. И вот монахи проследили, как блудница зашла в келью этого несчастного инока, и сообщили об этом епископу. И он сказал: – Пойдемте вместе. Постучались в дверь к монаху; тот, трепещущий от страха, вышел им навстречу. Епископ с братией вошли в келью. Аммон догадался, что монах спрятал свою ночную гостью под стоявшей в келье бочкой. Он сел на эту бочку и сказал монахам: – Обыщите все углы комнаты. Те начали искать, залезли в погреб, но никого, конечно, найти не смогли. Никто из них не посмел попросить: «Встань, Владыка, мы посмотрим под бочкой». Постояв, они сказали: – Мы никого не нашли. Аммон ответил им: – Видите, как вы согрешили? Идите и кайтесь.

О Любви.Любовь! Что в слове этом скрыто?Печаль и радость, плач души.Не будет это никогда забыто,И отрекаться не спеши!Порыв души, отчаянный, и светлыйНе останавливай! Но знай:Любовь бывает в жизни безответной,И ты её за то не проклинай!Она прекрасна, вместе или рядомИдёте вы по этому пути.Пусть расцветает в сердце пышным садом,И сердце рвётся у тебя в груди.Чтоб жизнь познать,Не раз ещё влюбитьсяВам выпадет…Мечтать, надеяться,Прощать и забыватьИ душу научить трудиться,И больше отдавать, чем брать.Добрынина Людмила

 Он опорочил свое имя, поменял твою любовь на ненависть. Но вопреки всему умер с улыбкой на лице. Он не снимал маску до самого конца и доверил судьбу клана Учиха своему младшему брату. 

 Изолированная от жизни и раздираемая на части любовью, моя госпожа была меланхоликом, всю свою жизнь она провела в поисках своей вечной любви. Она была очень одинока. Она была совсем ребенком, когда потеряла мать, и она была еще совсем юной, когда умер отец. Он был для нее всем: другом, матерью и братом, и после его смерти, она пыталась найти его в каждом встречном мужчине. 

Послушай, солнце, верни мне всех друзей, Любовь красавиц, ожидание новостей, В большой коробке счастье до небес, Отлично Гибсон, но сойдёт и Ибанез. Чтоб на меня смотреть ходила вся Москва, Хочу быть братом Вити Сухорукова. И ты будь здрава и вовеки не остынь. К среде управишься? Спасибо. Всё, аминь.

 Может быть, любовь была похожа на коробку с конфетами разных сортов, из которой человеку позволялось брать больше, чем один раз? Какие-то конфеты жгли и жалили язык, какие-то пахли духами. В некоторых начинка была горькой, в некоторых — смешанный с мёдом яд. Что-то быстро проглатывалось, а что-то застревало в горле. И среди обычных мятных и сливочных карамелек попадались по-настоящему редкие, некоторые были смертельно опасны, а некоторые дарили тихое спокойствие и радость. Какую из них выбрать? 

— Брат, и что же ты намерен делать? — Не знаю. Может, вернёмся в Паргу, Нико? Что скажешь? Ты, отец и моя любимая. — Мы-то всегда готовы вернуться, а Хатидже Султан? Она поедет? — Брат, я не про неё говорю. — Но ты сказал «любимая». Появилась другая любовь? — Её зовут Нигяр. Её золотые руки исцелили меня. Я обрёл жизнь в её объятиях и нашёл утраченный покой. — Тогда как же любовь к Хатидже Султан? Когда-то ради неё ты рисковал жизнью. Или это была ложь? Как ты мог предать такое чувство? — Брат, я не предавал своей любви! Когда появилась Нигяр Калфа, моё чувство к Хатидже уже умерло. За день, за день! Умерло в тот же день, когда она сказала, что она моя Госпожа. Исчезли любовь, верность и понимание. «Ибрагим, как ты можешь от меня что-то скрывать? Служить Османскому государству — вот твой единственный долг! Это значит служить мне. Так что не забывай, потеряв меня, ты потеряешь доверие Султана.» В тот день я понял, что она моя Госпожа, а я всего лишь раб.

Иногда я очень устаю от Шеннона. Иногда мне кажется, что я схвачу что-нибудь тяжелое и стукну его так сильно, что его голова будет звенеть, как тарелки на барабанной установке. Иногда он слишком заботлив. Он так заботлив, что мне порой кажется, что я при смерти или физически ограничен. Но когда я прихожу, уставший падаю на диван и понимаю, что Шеннон далеко — он в туре с Антуаном или еще где-то там, — мне становится плохо, я скучаю по его неограниченной заботе, я хочу быть младшим братом, которого он опекает. Плевать, что мне сорок — мне нравится быть его младшим братом. Его любовь очень мне нужна.

Ничего не удивляет в моем городе меняНичего не удивляет в моем городе меня, и по вечерам иногда луч солнца целует меня Здесь ведь, самый любимый черный цвет, оказывается здесь брат твой враг…Здесь радуется самовлюбленность, и мусор бытия, тут в церквях правят мусора,Здесь не сняться цветные сны, тут предательство стало традицией для каждого жителя. Тут любовь посчитают бредом, здесь же теперь в моде проституция,Здесь поются песни, не имея вовсе смысла « Бродяга так, веревку в куру пустила»…Тут музы убегают от поэтов, и камень бросят, если не наклонишься…В моем городе всё уже принято, Тут Леша Саше сделал ребенка.