Цитаты про легкость

Истинную легкость можно ощутить, лишь чувствуя огромную значимость себя

Если мы овладели искусством страдания, значит, мы можем с такой же легкостью научиться радоваться.

Он заигрался с вечностью. Мчит, не сбавляя скорости. Дышит теперь бесконечностью. Вольный. Взлетает с легкостью. Странный. С налетом беспечности. Брезгует он осторожностью. Глупый. В глаза его дерзкие Кто-то смотрит с влюбленностью.

Про бабочек (редакция)Ты сказала, что с легкостью можешьпревратиться вновь в бабочку и упорхнуть.Я ответил тебе: «Ну и что же…твоя жизнь-то оправдана, хоть как-нибудь»…Ты кричала, что так ненавидишь:и меня, и себя, да и всех…И шептала, что впредь не обидишь,если вихрем ворвется Успех.Я «купился» на сладкие речи,окунувшись в нежнейшую Ложь…И на грудь на твою, и на плечи,и на то, что ты не упорхнешь.Мотылек, вновь, обжег свои крылья,а огонь, все изжарил внутри…Это стало еще одной Былью.Прочитай! И в себя посмотри!23,25.11.2007гДоведено 11.01.2011г.

Простите класикиПростите, классики,Но вовсе не за тем,Что б потревожить ваш покой священныйЯ взялся за перо.Но все ж проститеДерзость юного,Посмевшего судитьО высшем из существ – Поэте!Мне не достигнуть никогдаНи вашей легкости стиха,Ни сочности звучанья,Ни гармонии прелестной.Лишь мо ж быть дерзостью своейМогу сравниться с вамиДа чувственной душой поэта!Простите, классики,Я не хочу бочкомВтесаться в ваши стройные ряды,Мне только хочется сказать:Душа поэта живет во многихИз живущих на ЗемлеИ пусть они немы,Но это ИХ поэзияЗвучит чрез ваши голоса,О, могущие говорить – Поэты!Ведь вы – всего лишь голос человечества.Простите, классики!

 Почему это люди с такой легкостью выбрасывают то, от чего они были буквально без ума ночь назад. Рождественская елка, к примеру. Миг назад она была в центре всеобщего внимания. И вот, вместе с сотнями таких же елок, лежит никому не нужная в кювете вдоль шоссе, блестя фольгой, золотой и серебряной. Смотришь на эти елки и думаешь то ли о жертвах дорожно-транспортного происшествия, то ли о жертвах сексуального маньяка, который бросает их связанными черной изолентой и с нижним бельем, вывернутым наизнанку. 

Легкость и быстрота изготовления — вот ключ к качеству.

— И тогда ты поймешь, что теперь все это — всего лишь рассказ. Рассказ о прошлом. Осознав, что твои горести превратились в пустые слова, ты сможешь с легкостью плюнуть на все, что было, и обо всем забыть.

Надежда на мирную жизнь не сбылась, как не сбылась и надежда на Эшли, — о том и о другом она узнала в один и тот же день, и края последней щелочки в покрывавшей ее душу коре окончательно сомкнулись, верхний слой затвердел. С ней произошло то, против чего предостерегала ее бабуля Фонтейн: она стала женщиной, которая видела самое страшное и теперь уже ничего не боится. Не боится жизни, не боится матери, не боится потерять любовь или пасть в глазах общества. Сейчас испугать ее может лишь голод — реальный или увиденный во сне. Какое-то удивительно чувство легкости и и свободы овладело Скарлетт теперь, когда она закрыла свое сердце всему, что привязывало ее к тем былым дням и к той былой Скарлетт. Она приняла решение и, слава Богу, нисколечко не боится. Ей нечего терять, она все обдумала.

В мире много злых сил, с которыми вашим крепким стенам и острым мечам дела иметь не приходится. Ты сказал, что Север наслаждается покоем и свободой. Но что знали бы о покое и свободе народы Севера, если бы не мы? Один страх перед Тенью уже сломил бы их. Но когда с пустынных холмов и из бессолнечных чащоб в долины являются темные твари – мы изгоняем их прочь. Кто осмелился бы путешествовать по дорогам, кто чувствовал бы себя в безопасности дома или в поле, кто мог бы спокойно спать у себя в постели, если бы дунаданы предавались сну или сошли в могилы? И все же мы слышим слова благодарности реже, чем вы. Путешественники провожают нас хмурыми взглядами, крестьяне наделяют презрительными кличками. Для одного толстяка, что живет в дне пути от чудищ, единственно от вида которых у него остановилось бы сердце и которые с легкостью сотрут его селение с лица земли, стоит только нам ненадолго снять стражу, – так вот, для этого толстяка я – подозрительный проходимец, «Бродяга-Шире-Шаг»...

 Честные люди никогда не могут поверить в зло, которое они сами сотворить не способны; вот почему первый попавшийся мошенник с лёгкостью обводит их вокруг пальца и вот почему столь просто, но столь унизительно обманывать их.