Цитаты от автора Иосиф Александрович Бродский

Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота — доброта. От зла, от гнева, от ненависти — пусть именуемых праведными — никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их еще усложнять.

Это трудное время. Мы должны пережить, перегнать эти годы, С каждым новым страданьем забывая былые невзгоды, И встречая, как новость, эти раны и боль поминутно, Беспокойно вступая в туманное новое утро.

Это когда книжки читаешь и, начитавшись, уже совершенно не в состоянии воспринимать эту реальность навязанную и воспринимаешь как реальность низшего порядка. Тогда, что ли, книжек не читать? А если уж так случилось, что уже прочел?

... И в полынье лучше барахтаться, чем в вязком, как мёд, вранье.

Так чужды были всякой новизне, что тесные объятия во сне бесчестили любой психоанализ; что губы, припадавшие к плечу, с моими, задувавшими свечу, не видя дел иных, соединялись.

Сбегают капли по стеклу как по лицу. Смотри, как взад-вперёд, от стен к столу брожу внутри. Внутри. Дрожит фитиль. Стекает воск. И отблеск слаб, размыт. Вот так во мне трепещет мозг, покуда дождь шумит.

— Ваш трудовой стаж? — Примерно… — Нас не интересует «примерно»! — Пять лет. — Где вы работали? — На заводе. В геологических партиях… — Сколько вы работали на заводе? — Год. — Кем? — Фрезеровщиком. — А вообще какая ваша специальность? — Поэт, поэт-переводчик. — А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам? — Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому? — А вы учились этому? — Чему? — Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат… — Я не думал… я не думал, что это даётся образованием. — А чем же? — Я думаю, это… (растерянно) от Бога… — У вас есть ходатайства к суду? — Я хотел бы знать: за что меня арестовали? — Это вопрос, а не ходатайство. — Тогда у меня нет ходатайства.

Умеющий любить умеет ждать...

 Зима! Я люблю твою горечь клюквык чаю, блюдца с дольками мандарина… 

Но, как известно, именно в минуту отчаянья и начинает дуть попутный ветер.

Из слез, дистиллированных зрачком, гортань мне омывающих, наружу не пущенных и там, под мозжечком, образовавших ледяную лужу, из ночи, перепачканной трубой, превосходящей мужеский капризнак, из крови, столь испорченной тобой, — и тем верней — я создаю твой призрак.

Если пространство обладает собственным разумом и ведает своим распределением, то имеется вероятность, что хотя бы один из тех десяти метров тоже может вспоминать обо мне с нежностью. Тем более теперь, под чужими ногами.