Длинные Цитаты про железную дорогу

Так что если вы вдруг «осознали», что только лишь ваш народ достоин всех благ, а все прочие народы вокруг — второй сорт, поздравляю: вы сделали свой первый шаг в фашизм. Потом вас осеняет, что высоких целей ваш народ добьется, только когда железный порядок будет установлен и заткнут пасть всем этим крикунам и бумагомаракам, разглагольствующим о свободах; когда поставят к стенке (без суда и следствия) всех, кто идет поперек, а инородцев беспощадно возьмут к ногтю... И как только вы приняли все это — процесс завершился: вы уже фашист. На вас нет черного мундира со свастикой. Вы не имеете привычки орать «Хайль!». Вы всю жизнь гордились победой нашей страны над фашизмом и, может быть, даже сами лично приближали эту победу. Но вы позволили себе встать в ряды борцов за диктатуру националистов – и вы уже фашист. Как просто! Как страшно просто.

 Не всякий ум измеряется каким-нибудь одним безрассудным поступком; не всякого можно судить по одной какой-нибудь страсти. В наш век действие материальных сил почти неодолимо, — они гнетут и сокрушают душу. С ужасающей быстротой развивается и усложняется наша цивилизация, многообразны и изменчивы формы общественной жизни, на наше неустойчивое, утончённое и извращённое воображение крайне разнообразно и неожиданно влияют такие, например, факторы, как железные дороги, скорые поезда, почта, телеграф и телефон, газеты — словом, весь механизм существующих в нашем обществе средств общения и связи. Всё это в целом создаёт калейдоскопическую пестроту, слепящую, беспорядочную жизненную фантасмагорию, которая утомляет, оглушает мозг и сердце. Отсюда своеобразная умственная усталость, и каждый день множит число её жертв — тех, кто страдает бессонницей, чёрной меланхолией или просто сходит с ума.

— Вам доводилось сидеть без денег? — Да, и не редко. — Отлично, тогда может, поймешь меня. Когда за душой ни гроша, ты свободен как ветер, а вокруг тысячи людей с набитым карманом. Они покупают себе обувь, шляпы, мебель. Это милые и приятные люди, но им до тебя нет дела. А что происходит, когда у тебя завелись денежки? А то, что эти милые и приятные люди оказываются «илотами» и вцепляются в тебя мёртвой хваткой. И теперь ты им нужен. Их железные когти неумолимо сжимают твоё горло. Ты можешь кричать, отбиваться, вырываться, но всё бесполезно. Ты у них в плену. Навеки. Положим, ты знаешь, как потратить деньги. Например, купить машину и кататься себе. Так нет, у тебя появляется куча новых забот: права, номера, бензин, смазка, налоги, страховка, водительские права, счета и повестки, проколотые колёса, парковка, пробки на дорогах, аварии, адвокаты, суды... Всего не перечесть. И что мы имеем? Ты уже не тот свободный и счастливый человек. Теперь позарез нужны деньги, чтобы за всё платить.

И какие же изощрённые злодеи были эти старые инженеры, как же по-разному сатанински умели они вредить! Николай Карлович фон Мекк в Наркомпути притворялся очень преданным строительству новой экономики, мог подолгу с оживлением говорить об экономических проблемах строительства социализма и любил давать советы. Один такой самый вредный его совет был: увеличить товарные составы, не бояться тяжелогруженых. Посредством ГПУ фон Мекк был разоблачён (и расстрелян): он хотел добиться износа путей, вагонов и паровозов и оставить Республику на случай интервенции без железных дорог!

 Если бы можно было организовать жизнь по принципу железной дороги! Параллельные пути — вот в чём секрет. На протяжении нескольких миль два поезда идут с одинаковой скоростью. Можно чудесно переговариваться из окна в окно; можно обменять омлет из своего вагона-ресторана на волован из чужого. А когда сказано всё, что хотелось сказать, можно поддать пару, помахать рукой, послать воздушный поцелуй и умчаться дальше по гладким, полированным рельсам. Но вместо этого получается совсем другое: происходят крушения из-за неправильно переведённых стрелок, поезда налетают один на другой; или на станциях, мимо которых проезжаешь, в поезд садятся посторонние люди, которые оказываются очень надоедливыми и не дают себя высадить. 

Я воспеваю Европу, ее железные дороги, и театры, И созвездья ее городов, а между тем Я приношу в моих стихах добычу из Нового Света: Обтянутые ярко раскрашенной кожей щиты, Меднолицых девушек, челноки из благовонного дерева, попугаев, Стрелы с зеленым, синим, желтым опереньем, Ожерелья из девственного золота, странные плоды, разные луки, И все, что Колумб вез в Барселону. Мои стихи, мои золотые стихи, В вас сила и порыв тропической флоры и фауны, Все величие родных гор, Крылья кондоров, рога бизонов. Моя муза, мое вдохновение — креольская дама Или уносимая всадником страстная пленница, Связанная, брошенная поперек седла Вместе с драгоценными тканями, золотыми вазами и коврами.

Мир исчезнет со мноюЗапах можно назвать и густым. и холодным,Душным, вязким, насыщенным сыростью леса.От гончих бессмертных с их лаем голодным,От смерти в дороге спасёт только месса.Россыпь алмазов, звёзд мерцанье в канале,Дикий есть, может, где-то кусочек чащобы.Но вот место такое найдётся едва ли,Где все звери бы жили бок о бок ещё бы.Свет утра не принёс золотистого блеска,Крест железный тяжёл. Не спасает молитва.Вот по серой от пепла равнине подлескаС громким лязгом мечей приближается битва.Помоги же мне бог, дай небесные силы,Хромой клячи шаги слышу я за спиною.От судьбы не уйдёшь, уже шаг до могилы.Мир, в котором я жил, исчезнет со мною.

Здесь все теснилось, калечило друг друга и не обращало внимания ни на что вокруг. Дым заводских труб пачкал глину в гончарнях, грохот поездов на железных дорогах заглушал церковные песнопения, разврат кабаков подступал к дверям школ, а безрадостные жилища тупо жались друг к другу, теснимые со всех сторон чудовищно разросшимися фабриками. Человечество задыхалось среди творений рук своих, и все его силы уходили на то, чтобы умножать хаос, подобно тому, как бьется и все глубже увязает в трясине слепое раненое животное.

 Я – байкер. Меня ничто и никто не держит. Видя меня на дорогах, вы меня презираете. Звук мотоцикла будоражит ваше спокойствие и вы готовы сравнять меня с землёй. Дорога для всех одна. Небо над головой общее. А вы не хотите этого понять. Каждая моя поездка – это игра со смертью. Пока что я у неё выигрывал, но возможно, настанет день и час и она приберёт меня к своим рукам. Небо. Бескрайнее небо. Где-то там, на небе все мои… Пока я еду – я живу. Вдвоём с железным конём мы продолжаем этот тяжелый путь жизни… 

Раньше Тося была почему-то уверена, что, как только ей объяснятся в любви, вся жизнь её сразу переменится. А сейчас она увидела, что всё в общем-то осталось по-прежнему: с равнодушным железным грохотом катились колеса под полом платформы, по сторонам дороги в густеющих сумерках мелькали тёмные ели и серые расплывчатые берёзы. И даже собственный Тосин палец, порезанный сегодня на кухне и завязанный тряпочкой, всё так же, как и до признания Ильи, мёрз в рукавице.

 Я через семь земель небесных пешей прошла, через небеса Сварожьи пролетала, к тебе идучи! Сама смерть уморились ходить со мной по землям небесным, семь пар железных сапог ноги мои износили, семь железных хлебов в небесах я изглодала. Долго-долго я искала тебя, много железа я о небеса и о земли истерла! Не стерпели они дороги к тебе, а я стерпела! Третью ночь я зову тебя, а ты спишь, ты не пробуждаешься, ты на голос мой не отвечаешь! 

 Я долго не выдерживаю ни в театре, ни в кино, не способен читать газеты, редко читаю современные книги, я не понимаю, какой радости ищут люди на переполненных железных дорогах, в переполненных отелях, в кафе, оглашаемых душной, назойливой музыкой, в барах и варьете элегантных роскошных городов, на всемирных выставках, на праздничных гуляньях, на лекциях для любознательных, на стадионах – всех этих