Цитаты про все

Я думал, прошлое — это прошлое, и, как всё бесполезное, должно быть похоронено в общей могиле памяти.

На самом деле, мы женщин недооцениваем, если дело касается физической формы. Женщины очень сильные. Вы видели, как женщины возвращаются с покупками из магазина, когда на каждом пальце пакет из «Ашана»? Она несёт десять пакетов. Она практически не отрывает ноги от земли, но она идёт. Со стороны кажется, как-будто она летит над землёй. И самый восхитительный момент — когда она подходит к домофону и все пакеты перекладывает в одну руку, чтобы потом этой рукой набрать код от домофона, а свободной просто открыть дверь.

Когда у тебя есть все, что ты имеешь? Ничего. Когда все хорошо – все не так. Это разочаровывает, это смущает. Но это жизнь. Что поделаешь?

Есть, внучек, такие люди, которым обязательно надо при ком-нибудь состоять. Всё время вторые. Но зато какие вторые! Незаменимые, на которых надеяться как на себя можно, никогда не подведут. Такого помощника найти — всю жизнь искать можно, и не найдешь. Но не дай бог такому человеку остаться одному.

Я теперь еду, но знайте, Катерина Ивановна, что вы действительно любите только его. И по мере оскорблений его все больше и больше. Вот это и есть ваш надрыв. Вы именно любите его таким, каким он есть, вас оскорбляющим его любите. Если б он исправился, вы его тотчас забросили бы и разлюбили вовсе. Но вам он нужен, чтобы созерцать беспрерывно ваш подвиг верности и упрекать его в неверности. И все это от вашей гордости. О, тут много принижения и унижения, но все это от гордости... Я слишком молод и слишком сильно любил вас. Я знаю, что это бы не надо мне вам говорить, что было бы больше достоинства с моей стороны просто выйти от вас; было бы и не так для вас оскорбительно. Но ведь я еду далеко и не приеду никогда. Это ведь навеки... Я не хочу сидеть подле надрыва... Впрочем, я уже не умею говорить, все сказал... Прощайте, Катерина Ивановна, вам нельзя на меня сердиться, потому что я во сто раз более вас наказан: наказан уже тем одним, что никогда вас не увижу. Прощайте.

Она, как девочка, все еще верила в идеального мужчину — прекрасного принца или рыцаря их древних легенд. Однако в реальной жизни таких мужчин просто не существует.

Грусть — это неплохое чувство. Я чувствую себя счастливым и грустным более или менее в такой же пропорции, как и все остальные. Я просто не против грустной части — испытывать такие чувства на самом деле совсем неплохо. Я всегда так это воспринимал. Я думаю, что это своего рода привилегия — видеть, какой случайной и жестокой может быть жизнь.

Лучшие из молодежи — несчастные, колеблясь между самодовольством знания всей болтовни Дарвинов, Геккелей, Марксов, разных Метерлинков, Кнутов Гамсунов, Вейнингеров, Ницше и т. п., почитаемых ими великими мудрецами, и смутным сознанием бессмысленности на основании этих учений понимания жизни, все-таки ищут, и разумеется тщетно, объяснения смысла жизни и все больше и больше, как это и не может быть иначе, приходят в отчаяние.

 Все реже я встречаю женщин.Все чаще в юбках — мужики.Неужто женщин стало меньше,И станы их не так легки. 

  — Знаешь, у большинства людей обычный лоб, а у тебя лбище. Лбиииище! Вот это ищут все большие агентства. Это как рекламный щит у тебя на лице. 

 Что не напоминает о ней? Я и под ноги не могу взглянуть, чтоб не возникло здесь на плитах пола ее лицо! Оно в каждом облаке, в каждом дереве — ночью наполняет воздух, днем возникает в очертаниях предметов — всюду вокруг меня ее образ! Самые обыденные лица, мужские и женские, мои собственные черты — все дразнит меня подобием. Весь мир — страшный паноптикум, где все напоминает, что она существовала и что я ее потерял. 

Вокруг тебя слишком много актеров — они все ненастоящие. Просто кто-то играет лучше, кто-то хуже. Кто-то может скрывать свое одиночество, кто-то наготу или преступление, но абсолютно все прячут лица за масками.