Длинные Цитаты про вежливость

Я всегда полагал, что для сердца человеческого нет ничего мучительнее терзаний и жажды любви. Но с этого часа я начал понимать, что есть другая, и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь возможности защищаться от домогающейся тебя страсти. Видеть, как человек рядом с тобой сгорает в огне желания, и знать, что ты ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени. Тот, кто безнадежно любит, способен порой обуздать свою страсть, потому что он не только её жертва, но и источник; если влюбленный не может совладать со своим чувством, он, по крайней мере, сознает, что страдает по собственной вине. Но нет спасения тому, кого любят без взаимности, ибо над чужой страстью ты уже не властен и, когда хотят тебя самого, твоя воля становится бессильной. Пожалуй, только мужчина может в полной мере почувствовать безвыходность такого положения, только он, вынужденный противиться, чувствует себя при этом и жертвой и преступником.

Почему же шли на смерть, хотя ясно понимали ее неизбежность? Почему же шли, хотя и не хотели? Шли, не просто страшась смерти, а охваченные ужасом, и все же шли! Раздумывать и обосновывать свои поступки тогда не приходилось. Было не до того. Просто вставали и шли, потому что НАДО! Вежливо выслушивали напутствие политруков — малограмотное переложение дубовых и пустых газетных передовиц — и шли. Вовсе не воодушевленные какими-то идеями или лозунгами, а потому, что НАДО. Так, видимо, ходили умирать и предки наши на Куликовом поле либо под Бородином. Вряд ли размышляли они об исторических перспективах и величии нашего народа... Выйдя на нейтральную полосу, вовсе не кричали «За Родину! За Сталина!», как пишут в романах. Над передовой слышен был хриплый вой и густая матерная брань, пока пули и осколки не затыкали орущие глотки. До Сталина ли было, когда смерть рядом. Откуда же сейчас, в шестидесятые годы, опять возник миф, что победили только благодаря Сталину, под знаменем Сталина?

По словам господина Иттэя, даже неважный писец добьется успеха в искусстве каллиграфии, если будет практиковаться, используя в качестве образца красиво написанный документ, и, прилагая старание, стремиться его воссоздать. Слуга также сможет достичь успеха, если возьмет за образец хорошего слугу. Однако в наше время нельзя найти образец хорошего слуги. Поэтому было бы хорошо создать такой образец и учиться на нем. Чтобы сделать это, следует посмотреть на различных людей и взять у каждого человека только его лучшее качество. Например, у одного — вежливость, у другого — храбрость, у третьего — правильную манеру ведения беседы, у четвертого — правильное поведение, и у пятого — уравновешенность. Так получится образец. Что касается искусств, то часто ученики не перенимают хорошие качества своего учителя, но берут у него только плохое. Так поступать не годится. Есть люди, которые обладают хорошими манерами, но лишены искренности.

Опустившись на колени, я закрыл глаза. Хорошо, Проводник. Как прикажешь. Я слишком долго шел к тебе. Слишком долго учился верить в тебя. Я ненавижу свой город. В нем нет никого, кого можно любить. Если ты исчезнешь я просто умру, наверное. В уюте бетонной квартиры. В окружении любимых вещей - они не люди, они не могут любить в ответ. Пойми меня, Проводник, даже если я сам себя не понимаю. Подскажи, что мне нужно. Найди дорогу Отсюда Ты можешь, я знаю. Я верю. Больше, чем Господу Богу, больше, чем господину Президенту. Больше, чем друзьям, которые слишком далеко. Ты моя боль и радость, ты моя надежда и безверие. Я шел к тебе через презрение и насмешки, вежливых подонков и злых неудачников. Меня не пьянил спирт и не отрезвлял кофе. Я смеялся и плакал, был плохим и хорошим. Я читал книги о потустороннем мире и разноцветные сборнички фантастики. Я шел к тебе, Проводник. Приди же и ты ко мне.

 Кагоме: Если ты не поторопишься и не уничтожишь Нараку, ты умрешь, верно? Мироку: Ах, Кагоме-сама, вы беспокоитесь обо мне? Кагоме: Ну… Мироку: Тогда, я прошу вас об одолжении. Родите мне ребенка! Кагоме: Что?! Почему я? Мироку: Только одного. Если я умру, не уничтожив Нараку, мне нужен ребенок, который об этом позаботится. Инуяша: Очнись, ты, развратный боузу! Мироку: Я — монах. Инуяша: Если ты снова попросишь Кагоме об этом… Кагоме: Инуяша… Мироку: О, приношу свои извинения. Я думал, вы просто спутники, а Инуяша любит Кагоме-сама. Инуяша Что?! Ты… идиот! Эта девчонка просто мой камнеискатель! Кагоме: Что? Камнеискатель? Ах, да, как я могла забыть! Инуяша у нас итересуется только мертвыми девушками! И что мне делать? Я смотрю, Мироку-сама намного милее, чем Инуяша… Инуяша: Ах, ты отродье! Предаешь меня? Мироку: Ты должен быть вежливее с дамой. Инуяша: Заткнись! 

Настоящий бой никогда не бывает длительным. Как правило, это короткая сходка, стремительный обмен ударами, блок, отскок и снова — атака. Хороший мастер, как говорят, это тот, кто вообще не вступил в схватку, заставив противника отступить еще на подходе. Но если бой все-таки начинался, то, как правило, его исход решал лишь один единственный удар. Помнится, самураи годами оттачивали свои коронные приемы, многими из которых поединок начинался и тут же заканчивался. Были даже мастера, которые совмещали момент, когда клинок только вынимался из ножен, с собственно ударом. Этакая стремительная и смертоносная дуга, которой просто не успеваешь ничего противопоставить. Только моргнул и все — покатилась голова с плеч, а мастер, вежливо пропустив мимо себя падающее тело, уже отвернулся и оказался на полпути к дому.

ВстечаСвоей я музой девушку назвалС которой в парке встретились мы утромКазалось, лиш её всю жизнь искалСтояла предомной богиня будтоКак много слов я мог бы ей сказатьКак много фраз летало надо мноюНо сразу мысли эти я решил прогнатьИ чувства эти я уж лучше скрою...Ведь кто я ей? И в самом деле, кто?Вежливый мальчик, подавший ей пальтоИли прохожий, которых ходят сотни...Никто я ей! Никто! И это знаю точноБыть может она замужем, возможно влюбленаИ до конца любимому останется вернаНо с каждой такой мыслью становится мрачнейЯ не могу представить ту девушку своей.Пришла пора прогнать мечты и стать самим собойВедь Афродите всё же не стать моей судьбойПройдусь ещё, забуду всё, как красок полон сонТаков к несчастью нашему у жизни злой закон

— Мистер Мэхью, — вежливо сказал мистер Круп, — вы когда-нибудь пробовали печень? Свою печень? — Ричард промолчал. — У вас будет такая возможность. Мистер Вандемар пообещал собственноручно извлечь её и засунуть вам в глотку, прежде чем он перережет вашу тощую шею. Так что вы её наверняка попробуете. — Не смейте мне угрожать, я позвоню в полицию! — Мистер Мэхью, вы вольны звонить куда хотите. Но напрасно вы думаете, что мы вам угрожаем. Ни я, ни мистер Вандемар никогда никому не угрожали, — не правда ли, мистер Вандемар? — Да ну! А что вы тогда сейчас делаете? — Даём вам обещание, которое исполним, когда придём. Кстати, мы прекрасно помним, где вы живёте!

– Почему во время полетов нельзя пользоваться телефоном? Он и вправду мешает связи? – спрашивает Умберто у нашего доверенного пилота. – Если бы это было действительно опасно, то вместо того, чтобы вежливо просить выключить телефоны, их давно запретили бы брать на борт, – отвечает Коррадо. – Суть в том, что самолет летит с такой скоростью, что телефон постоянно ловит разные сети, а связь то и дело прерывается, создаются помехи на линиях, и только. Кто знает, возможно, в будущем все будет иначе. Некоторые компании уже разрешают использовать Wi-Fi на борту самолета, так что со скайпа можно звонить.

 — А любовь? Настоящая любовь? Боже, какой идиотский вопрос. Она улыбается, вежливо. Видимо, об этом её тоже уже спрашивали. — Настоящая любовь – это кофе, который варишь дома с утра. Свежемолотый, желательно вручную. С корицей, мускатным орехом и кардамоном. Кофе, рядом с которым надо стоять, чтоб не убежал, иначе безнадежно испортится вкус. Надо проследить, чтоб он поднялся три раза, потом налить ложку холодной воды в джезву, подождать пару минут, чтоб осела гуща. Кофе, который наливаешь в старую любимую чашку и пьёшь, чувствуя каждый глоток, каждый день. Наслаждаясь каждым глотком. 

 — А любовь? Настоящая любовь?Боже, какой идиотский вопрос.Она улыбается, вежливо. Видимо, об этом её тоже уже спрашивали.— Настоящая любовь – это кофе, который варишь дома с утра.Свежемолотый, желательно вручную. С корицей, мускатным орехом и кардамоном. Кофе, рядом с которым надо стоять, чтоб не убежал, иначе безнадежно испортится вкус. Надо проследить, чтоб он поднялся три раза, потом налить ложку холодной воды в джезву, подождать пару минут, чтоб осела гуща. Кофе, который наливаешь в старую любимую чашку и пьёшь, чувствуя каждый глоток, каждый день. Наслаждаясь каждым глотком. 

 — Что с тобой сегодня стряслось? Ты здорово налегала на водку. — Я ненарочно, я думала, мы выпьем, немного расслабимся. Ты начал пить, я решила составить компанию, но у нас разные весовые категории и меня как-то вдруг повело. Я пыталась тебя соблазнить… — Прости, я как-то не подумал. Мне казалось, что ты еще не готова. — Почему? — Помнишь, ты ответила на звонок пару дней назад? — Я ответила, потому что телефон напрягал меня. — А до этого ты сказала, что у тебя болит живот — Он правда болел из-за этого вассаби, у тебя наверное желудок железный. — Я просто хотел быть вежливым.