Цитаты про язык человека

— Каково это? Что ты чувствуешь? — Ну, всякий раз по-разному. Иногда мне лучше, иногда хуже. В хорошие дни я даже могу сойти за нормального человека, а в плохие такое чувство, что я себя на нахожу. Я всегда была настолько безупречна, что касается эрудиции, языка, произношения, а сейчас мне кажется, что слова висят передо мной, но я не могу до них дотянуться. И я не знаю, кто я, не знаю, что забуду в следующую минуту.

Может, он и не человек вовсе, этот Бьорндален, может, его с другой планеты прислали к нам, друзья? Нет, он соткан из того же теста, что и мы с вами. Вот человек, который не думает ни о материальных благах, ни о девушках красивых Велик он и могуч. Практически как русский язык.

 Непонимание, пожалуй, не такая уж страшная вещь. Спору нет, два народа и два языка никогда не будут друг другу так понятны и близки, как два человека одной нации и одного языка. Но это не причина отказываться от взаимного общения. И между людьми одного народа и языка стоят барьеры, мешающие неограниченному общению и полному взаимопониманию, барьеры образования, воспитания, дарования, индивидуальности. 

Нет правды в человеке, который не в состоянии контролировать свой язык.

Справедливо утверждение: всякая любовь - счастье, даже несчастливая. Справедливость этого выражения можно признать полностью, без всякой сентиментальности: понимая это как счастье любви в самом себе, которая в присущем ей праздничном волнении будто бы зажигает сто тысяч ярких свечей в затаенных уголках нашего существования, чей блеск яркими лучами озаряет всех нас изнутри. Потому люди с истинной душевной силой и глубиной знают о любви еще до того, как полюбили. Охваченный ею, человек зарождает настоящую полноту жизни в контакте с другим человеком, в нем высвобождается его творческая сила, так дело всей жизни, вся внутренняя плодотворность и красота могут брать свое начало только из этого контакта, ибо это именно то, что для каждого человека означает "все" - момент связи с недостижимой подлинностью вещей.

Отдельный интеллектуал может гордо открещиваться от своей веры и своего народа, провозглашая надмирность; может, как Пастернак, страстно проповедовать идею полного растворения, может всем своим существом служить культуре, языку, искусству народа, в среде которого родился, вырос и живет. Такая самоустановка порой свидетельствует о силе духа, о характере человека, об оригинальности таланта. Отпадение от общины и духовное одиночество (возьми великого Спинозу) могут вызывать сочувствие, могут даже восхищать — особенно когда влекут за собой проклятия, плевки в спину, анафему со стороны соплеменников. Но совсем иное дело — народ в своей целокупности: суть народа, тело народа, его пульсирующее и вечно обновляющееся ядро. Тогда ассимиляция — самое страшное, что можно любому народу пожелать.

Докучаев не верит в существование «не берущих». Все берут! Вопрос только – чем. Он издевается над такими словами как дружба, услуга, любезность, помощь, благодарность, отзывчивость, беспокойство, внимательность, предупредительность. На его языке это все называется одним словом: взятка. Докучаев – страшный человек.

Никакой язык не труден для человека, если он ему нужен.

Имя человека - самый сладостный и самый важный для него звук на любом языке.

Когда встречаются два инженера, один говорит другому: «Я могу осветить площадь 50 квадратных футов с помощью этой крошечной светящейся точки». Другой не воскликнет: «Это невозможно!». Так они не разговаривают. Он спросит: «Какой тут источник энергии? Какое потребуется напряжение? За счёт чего точка светится?». Они задают вопросы. Обычный человек скажет «Чего!? В жизни такому не бывать!». Такой подход бытует ещё с давних пор. Это язык войн, ненависти, слепой веры, предрассудков – неспособность задавать вопросы.

Человеку нужно 2 года, чтобы научиться говорить, и 60, чтобы научиться держать язык за зубами.

Трудно понять человека, который говорит на непонятном тебе языке. Но ещё трудней понять того, кто не разделяет твою точку зрения.