Длинные Цитаты про вперед

«Любовь, что таит своё имя» — это в нашем столетии такая же величественная привязанность старшего мужчины к младшему, какую Ионафан испытывал к Давиду, какую Платон положил в основу своей философии, какую мы находим в сонетах Микеланджело и Шекспира. Это все та же глубокая духовная страсть, отличающаяся чистотой и совершенством. Ею продиктованы, ею наполнены как великие произведения, подобные сонетам Шекспира и Микеланджело, так и мои два письма, которые были вам прочитаны. В нашем столетии эту любовь понимают превратно, настолько превратно, что воистину она теперь вынуждена таить свое имя. Именно она, эта любовь, привела меня туда, где я нахожусь сейчас. Она светла, она прекрасна, благородством своим она превосходит все иные формы человеческой привязанности. В ней нет ничего противоестественного.

Потому что плевать я хотел, что там говорят люди и как часто и как уверенно они это повторяют: никто, никто и никогда не убедит меня в том, что жизнь — это главный приз, величайший дар. Потому что вот вам правда: жизнь — это катастрофа. Сама суть нашего существования, когда мы мечемся туда-сюда, пытаясь себя прокормить, обрести друзей и сделать что-то там еще по списку — есть катастрофа. Забудьте вы все эти глупости в духе «Нашего городка», которые только и слышишь отовсюду: про то, какое это чудо — новорожденный младенчик, про то, сколько радости сокрыто в одном-единственном цветке, про то, как неисповедимы пути, и т. д и т. п. Как по мне — и я упорно буду твердить это, пока не умру, пока не рухну в грязь своей неблагодарной нигилистичной рожей, пока не ослабею настолько, что не смогу и ни слова выговорить: уж лучше не рождаться вовсе, чем появиться на свет в этой сточной канаве. В этой выгребной яме больничных кроватей, гробов и разбитых сердец.

 Нет ничего более постоянного, чем временное. Не знаю, чьи это слова… Может, это сказал Шекспир, а, может, Стинг, но эта фраза как нельзя лучше описывает мой порок – неспособность меняться. Думаю, я в этом не одинок. Чем больше я узнаю других, тем чаще убеждаюсь, что беда эта общая. Быть прежним, оставаться неизменным – так проще… Пусть ты страдаешь, что ж, по крайней мере, боль тебе знакома… А если ты поверишь, сделаешь шаг вперёд, совершить что-то неожиданное, кто знает, какая боль ждёт тебя потом… А вдруг станет хуже? И ты сохраняешь статус Кво, выбираешь путь, которым уже прошёл, и кажется, что всё не так уж и плохо, ты не наркоман, ты никого не убил… кроме себя разве что… А когда ты всё же меняешься, это не взрыв и не землетрясение – ты становишься другим человеком, но это не так уж заметно.

Для того чтобы изучить медицину, Эгути Тоан отправился в дом старого Есида Итиана, что жил в районе Банте в Эдо. В то время по соседству жил один учитель фехтования, у которого он время от времени брал уроки. Там был ученик-ронин, который однажды подошел к Тоану и на прощание сказал: «Сейчас я собираюсь осуществить свое заветное стремление, которое лелею вот уже много лет. Я сообщаю тебе об этом, потому что ты относился ко мне по-дружески». Затем он ушел. У Тоана его слова вызвали беспокойство, и когда он за ним последовал, то увидел, что навстречу ему идет какой-то человек в шляпе, обшитой тесьмой. Учитель фехтования шел в восьми или десяти шагах впереди ронина, и, проходя мимо человека в шляпе, он сильно стукнул его ножны своими. Когда человек обернулся, ронин подскочил к нему, сбил с него шляпу объявил громким голосом, что его целью является месть. Поскольку внимание человека было отвлечено и он растерялся, то справиться с ним не представляло труда.

Первый черновик. Прежде чем начать, я сразу выскажу негатив. Всем, кто говорит: «Да ладно, это же всего лишь первый черновик», следует отправиться прямиком в ад и там гореть. Говорить «Это лишь первые наброски, чисто для обсуждения» почему-то стало нормой. Но это неправда. Неправда, чёрт подери. Первый черновик — это и есть настоящая работа. Именно тогда вы смываете с истории грязь и хорошенько рассматриваете то, что у вас получилось. Первый черновик — это источник, а всё остальное — доработка. Поэтому вы вкладываете в него всё. Прописываете и переписываете каждый момент, до тех пор пока не поверите, что всё действительно получилось идеально. Пока вы чуть ли не плачете от его прекрасности и не пребываете в уверенности, что переделывать больше ничего не придётся и что новые черновики просто не нужны, потому что этот идеален. Эта мысль должна сидеть у вас в голове рядом с другой мыслью, абсолютно правдивой — впереди ещё очень много черновиков.

То, что пройденоТо, что пройдено, нет, да коснётся рукойНежилого плеча (где ж ты, ангел?).Открывается дверь сильным нервным рывком.Обернуться, когда впереди широкоМир представлен – вред гордой осанке.Вёрст у времени нет, впрочем как и минут –Это мы упростили с ним связи.Мысль, что всё быстротечно – извечный наш кнут.Нам порою об этом слова намекнут,Принесённые кем-то с Парнаса.Ну а там, за спиной – это ж прежние мы.В чём теперь есть различье и сходство?Что обресть удалось и чего лишены?В непролазных лесах воют лешие – сныНам явились мытарств отголоском.То, что пройдено стало фундаментом грёз,Багажом на кричащем перроне.Тем, чего избежать не сумел и всерьёзИзучается впредь на наличие слёзУ себя самого на приёме.

Человек по имени Такаги вступил в спор с тремя крестьянами, которые работали в полях по соседству. Те его крепко побили, после чего он вернулся домой. Его жена сказала ему: «Разве ты забыл, что лучше смерть, чем бесчестие?» «Конечно, нет!» — ответил он. Тогда его жена продолжала: «В любом случае человек умирает только один раз. Из различных видов смерти — смерти от болезни, смерти в бою, сэппуку или обезглавливания — позорной считается лишь бесславная смерть». После этих слов она вышла на улицу, но вскоре вернулась, заботливо уложила детей спать, приготовила несколько факелов, оделась для ночной схватки и потом сказала: «Я недавно выходила на улицу, чтобы проверить обстановку, и мне показалось, что эти трое зашли в один дом и, похоже, что-то затевают. Это самый подходящий момент. Пойдем быстрее!» После этого они вышли из дома — муж впереди, — держа зажженные факелы и вооружившись короткими мечами.

Крики продолжаются. Это не люди, люди не могут так страшно кричать. Кат говорит: - Раненые лошади. Я еще никогда не слыхал, чтобы лошади кричали, и мне что-то не верится. Это стонет сам многострадальный мир, в этих стонах слышатся все муки живой плоти, жгучая, ужасающая боль. Мы побледнели. Детеринг встает во весь рост: - Изверги, живодеры! Да пристрелите же их Мы смутно видим темный клубок - группу санитаров с носилками и еще какие-то черные большие движущиеся комья. Это раненые лошади. Но не все. Некоторые носятся еще дальше впереди, валятся на землю и снова мчатся галопом. У одной разорвано брюхо, из него длинным жгутом свисают кишки. Лошадь запутывается в них и падает, но снова встает на ноги. Солдат бежит к лошади и приканчивает ее выстрелом. Медленно, покорно она опускается на землю. Мы отнимаем ладони от ушей. Крик умолк. Лишь один протяжный замирающий вздох еще дрожит в воздухе. Потом он снова подходит к нам.

МыслиДождь,холодный ветер за окном, Совсем немного теплый ветер мая,Все также о тебе все мысли перед сном,Как жаль, что сейчас с тобою не другая...Ведь если бы она была с тобой,Я точно знала б ты живешь, ты дышишь,Пусть даже рядом не со мной, но...Ты все чувствуешь, все слышишь.И если капали мои бы слезы,Пусть из-за ревности, из-за обид,Но я бы знала-это временные грозы,Что счастье точно где-то впереди...Но ночь и скорость навсегда тебя забрала,Не дав двоим нам многого сказать,Я не успела, я же ведь не знала, Что будет так, не смела даже ожидать.Когда мне весть плохую сообщили,Я не поверила, ведь так не может быть,Я думала что врут они, что все они шутили,Плохая шутка,но стали б так шутить?!...Когда я все это осознала,Боль невозможная пронзила мое сердце,И быть счастливой сразу перестала,Но жизнь такая, от нее уже не деться.Тебя все время вспоминаю,В кровати, в музыке, в стихах,Во снах, и с болью сознавая,Что ты не здесь,на небесах.Быть может я счастливою должна быть,Ведь ты бы этог

Русскому воинуОгонь в сердцах не погас,Вперед,сразимся в последний раз!В глазах ни трусость,не страх,А гордость и свобода в наших глазах!Вперед,вставай на смертный бой!-Кровавый бой!Последний бой!Возьми копье,стрелы и меч,Мы все будем рубить и жечь!Ближе смыкаемся в строю,Умрем мы вместе в последнем бою!Пусть в ушах будет ветра свист,Не бойся идти на риск!На коня сядь ты скорей,Защити честь предков,земли и царей!Огонь в сердцах не погас,Вперед,сразимся в последний раз!В глазах ни трусость,не страх,А гордость и свобода в наших глазах!Вперед,вставай на смертный бой!-Кровавый бой!Последний бой!Сражайся,бейся,побеждайИли умри,и твоя душа отправится в рай!Твое имя не забудут во тьме веков,Ты Русич и ты заслужил славы Богов,На тот свет улетит твоя душа,Но будет свободна твоя земля!Ты сохранил честь отцовскких могил,Ты,как и предки,для Руси своей жил!Огонь в сердцах не погас,Вперед,сразимся в последний раз!В глазах ни трусость,не страх,А гордость и свобода в наших глазах!Вперед,вставай на

Бабочка-однодневка...Свои поднимала флаги, азартно сжимая древко!И думала, - буду вечно по Жизни скользить, как бриг!Со временем оказалось,... я - бабочка-однодневка,Песок, унесенный ветром... А Жизнь - это только миг...На ЗАРЕ мы глаза открываем несмело...И растем не по дням, а скорей - по часам.Есть у нас лишь одно, Очень Важное Дело -Спать и кушать в объятиях ласковых мам.УТРО. Как же оно беззаботно и звонко!В нем и радость познанья, и слезы обид,Карусели, игрушки, коленки в зеленкеИ "полеты" до самых высоких орбит!ДЕНЬ в разгаре. Живем мы на гребне вулканаИ по жизни несемся, как кабриолет!Все мы - часть долгосрочного стройного Плана.Впереди - бесконечное множество лет!А потом яркий свет угасает... И зримоУдлиняются тени... Сквозь темный их стройОн проходит неслышно и неумолимо,-Ожидаемый,... но нежеланный герой......Этот ВЕЧЕР волшебником будет искусным, -Он покажет нам взрослыми сына и дочь.Обострит все желания, мысли и чувства!А за ним, как известно, последует НОЧЬ...

Путь самурая обретается в смерти. Когда для выбора имеются два пути, существует лишь быстрый и единственный выход — смерть. Это не особенно трудно. Будь тверд в своей решимости и иди вперед. Рассуждения о том, что умереть, не достигнув своей цели, значит умереть собачьей смертью,— это досужая болтовня себялюбивых людей. Когда ты стоишь перед необходимостью выбрать жизнь или смерть, то достигнешь ты своей цели или нет, уже не важно. Каждый из нас хочет жить. И по большей части мы строим свои рассуждения в соответствии с нашими предпочтениями. Но не добиться своей цели и продолжать жить — это трусость. Здесь нельзя ошибиться. Умереть, не достигнув цели, — это действительно собачья смерть и фанатизм. Но в этом нет бесчестья. В этом суть Пути самурая. Если, укрепляя свое сердце решимостью каждое утро и каждый вечер, человек сможет жить так, словно тело его уже умерло, путь будет для него свободен. Вся его жизнь будет безупречна, и он добьется успеха на своем поприще.