Цитаты про родину

 Настоящая Женщина никогда не предаст любимого человека или своего ребёнка ради идеи, или Родины, или даже спасения всего людского рода. А Настоящий Мужчина никогда не предаст идею или Родину, не говоря уж о судьбах человечества, ради любимой женщины или ребёнка. Потому что для мужчины предать веру, в какую бы там ерунду он ни верил, это предать самого себя. А предав себя, он перестанет быть Настоящим Мужчиной. 

Те, кто отвергает религию, со временем теряют уважение к таким ценностям и понятиям, как честь, родина и нация.

Война…никто не хочет войны, но честь для солдата…он должен сделать все для своей Родины!

Моя родина начала пускать побеги за границу.

(Журналист): У вас никогда не возникало желания уехать из России? (Парфенов): Это моя страна, моя родина, моя судьба. У меня нет другой.

 — Откуда ты, дружище? — Откуда ж мне идти?! Разумеется, из артиллерийского парка, где я дрался за родину. — Ну да?! И как же?.. — Геройски. 

Нет более важной задачи, чем защита родины нашей страны.

Оголтелым хулителямНе кричи, что плохо всё в Отчизне,Что всё в стране тебе претит;И не ищи радостей ты в тризне…Что в пропасть Родина летит.Не кричи, дружок, а делай молча,Своим трудом все блага для страны,Миру героя на словах не корчаИ не хая всё со стороны.Велика страна, простору многоИ впереди дорог - не счесть.Как же выглядит порой убого,Кто чернит всё, забыв про честь. 30. 04. 2012г.

 — Вы очень любите свою родину? – произнесла она робко.— Это еще не известно, — отвечал он. – Вот когда кто-нибудь из нас умрет за нее, тогда можно будет сказать, что он ее любил. 

Песочные часы! Могли они, наверно, Все время странствуя, включить в свою судьбу Журнал Лисянского, промеры Крузенштерна, Дневник Головнина и карты Коцебу! И захотелось мне, как в парусной поэме Отважных плаваний, их повесть прочитать, В пузатое стекло запаянное время, Перевернув вверх дном, заставить течь опять. Пускай струится с ним романтика былая, Течет уверенно, как и тогда текла, Чтоб осыпь чистая, бесшумно оседая, Сверкнула золотом сквозь празелень стекла. Пускай вернется с ней старинная отвага, Что в сердце моряка с далеких дней жива, Не посрамила честь андреевского флага И русским именем назвала острова. Адмиралтейские забудутся обиды, И Беллинсгаузен, идущий напрямик, В подзорную трубу увидит Антарктиды Обрывом ледяным встающий материк. Пусть струйкой сыплется высокая минута В раскатистом «ура!», в маханье дружных рук, Пусть дрогнут айсберги от русского салюта В честь дальней Родины и торжества наук!

Я не знаю, что со мной. Что-то не так. Я просыпаюсь ночами и подолгу смотрю в потолок. Если бы меня отправили куда-то умирать за чьи-то интересы, я бы стал героем. Мне не жалко отдать свою жизнь, и она мне совсем не нужна. Возьмите, кому она нужна. Ну, берите же её! Я забываюсь в коротком, тревожном сне. И черти куда-то несут меня. Я улетаю высоко-высоко. От Кравцова. От Спецназа. От жестокой борьбы. Я готов бороться. Я готов грызть глотки. Но зачем это всё? Битва за власть — это совсем не битва за Родину. А битва за Родину — даст ли она утешение моей душе? Я уже защищал твои, Родина, интересы в Чехословакии. Неприятное занятие, прямо скажем. Я улетаю всё выше и выше. С недосягаемой звенящей высоты я смотрю на свою несчастную Родину-мать. Ты тяжело больна. Я не знаю чем. Может, бешенством? Может, шизофрения у тебя? Я не знаю, как помочь тебе. Надо кого-то убивать. Но я не знаю кого. Куда же лечу я? Может, к Богу? Бога нет! А может, всё-таки к Богу? Помоги мне, Господи!

Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, только бы ее не обманывать.