Цитаты из источника Аль Квотион. Запчасть Импровизации про первых

Каждый поцелуй, каждая ласка — первые и последние. Неповторимые мгновения нас самих.

Я иду по синему от неба асфальту, я отбиваю ботинками ритм звучащей в голове музыки, я танцую внутри себя. А вокруг меня смешивают холодный воздух и тёплое дыхание люди. Красивые женщины с лицами недоразвитых ангелов, спешащие мужчины с пустыми глазами рыб, дети с повадками неизвестных диких зверей. А вокруг меня яркими фантиками бытия кружатся разноцветные птицы, кружатся первые осенние листья. А вокруг меня поднимается ветер, бросающий мусор наших слов и идей нам же в лицо. Я дышу городом, я любуюсь биением его жизни, я восторгаюсь его звуком, его запахом А ещё я смеюсь. Смеюсь над собой, потому что очень хорошо понимаю, что в эту среду, нелепую, дурацкую, смешную, глупую, влюбленную в себя и слепую ко всему на свете - очень гармонично и уместно вписываюсь я сам.

Голуби — совершенно бессмысленные создания. Они всегда рядом, самый привычный для города вид птиц: курлыкают, ищут еды, смотрят вокруг глупыми круглыми глазками, лениво выпархивая из-под ног. Регулярно я их подкармливаю хлебом, но чаще — не замечаю. Как кто-то сказал: те же крысы, только с крыльями. Я, правда, и крысу, когда-то жившую в подъезде, подкармливал. Конечно, источник заразы, но люди тоже не ангелы, а все мы, как говорится, под Богом, все живые. Примерно так я думал, пока однажды весной не увидел птенцов голубя. И вдруг не осознал, что при всей привычности самих птиц, птенцов я вижу первый раз. До этого я видел только взрослых матерых голубей. А тут — птенец. Впервые. И как все, происходящее впервые, это выделилось из общего будничного фона и запомнилось, слегка изменив взгляд. Всего лишь птенец, покрытый растрепанным пухом, с желтым клювом, жадно открытым нараспашку, пронзительно писклявый. И снова мелькнула мысль: я ведь живу в городе, в котором голубей хоть ешь.

Я иду по синему от неба асфальту, я отбиваю ботинками ритм звучащей в голове музыки, я танцую внутри себя. А вокруг меня смешивают холодный воздух и тёплое дыхание люди. Красивые женщины с лицами недоразвитых ангелов, спешащие мужчины с пустыми глазами рыб, дети с повадками неизвестных диких зверей. А вокруг меня яркими фантиками бытия кружатся разноцветные птицы, кружатся первые осенние листья. А вокруг меня поднимается ветер, бросающий мусор наших слов и идей нам же в лицо. Я дышу городом, я любуюсь биением его жизни, я восторгаюсь его звуком, его запахом... А ещё я смеюсь. Смеюсь над собой, потому что очень хорошо понимаю, что в эту среду, нелепую, дурацкую, смешную, глупую, влюбленную в себя и слепую ко всему на свете — очень гармонично и уместно вписываюсь я сам.

Господи, Боже, Отче, я узрел степь и у неё не было края. Так человек, по горло стоящий в каменном веке, вдруг видит первые шаги на луне и с ужасом и восторгом понимает ту бездну знания, которая была между ними. Боже, я узрел степь и у неё не было края. Господи, научи как жить с бездной в груди.