Цитаты про море и душу

Мой домМой дом – холодная пустыня…Пустыня мыслей и цветов…Я сам себе придумал имя,Я сам забыть его готов…Разбить застывшее молчанье –Поэтов глупых Божество!..Ещё не тронут яд в стаканеПустого сердца моего…Ещё стремится улыбатьсяФарфор недвижного лица…Я сам венчал себя на царство,Я сам отрёкся от венца!Туманным сном обвиты руки,Зелёной мраморной водой…Умрите! Замолчите звуки!Я сыт по горло тишиной!..Она звенит! Об стены бьётся!Хватает душу налету!..Я ненавижу свет и Солнце…Я ненавижу темноту…И мрак с пронзёнными крылами,И тень с решётчатым окном,И жёлтый месяц – оригамиВ прозрачном озере ночном…Всё так бессмысленно и сине,Как будто выкрашены хной!..Мой дом – холодная пустыняС бурлящим морем за стеной…

 Я буду всегда с тобой, Синей морской волной, В темной пучине вод, Буду всегда с тобой, Белой каёмкой волн, Берегом всех морей, Словно душа самой жизни. 

... презираемый не может и не должен знать покоя, до тех пор пока его презирают. Как грешник на страшном суде, он может, конечно, воскликнуть: «Горы, сокройте меня, моря, поглотите!» Но презрение последует за ним, где бы он ни укрылся, ибо оно проникло в его душу и он повсюду носит его с собой.

Я, только капля в твоём море,На миг вспенившая его Сегодня штиль со штормом в ссоре,А завтра на песке следы И больше ничего Пусть боль и грусть утонут в море,И отдохнёт очистится душа Ты, не одна на жизненном просторе,Есть рядом счастье,И оно должно дышать! Живи,люби,дыши!)

Я плавал в море, знаю сушу, я видел свет и трогал тьму; не грех уродует нам душу, а вожделение к нему.

В море одна лишь волна — быстротечная. В небе одна лишь звезда — бесконечная. В мире одна лишь душа — вечная.

Вольный, невесомый, как волшебный здешний воздух, напоенный соленым дыханием моря и ароматом пропитанной солнцем листвы, он некоторое время парил на крыльях неведомой ему прежде свободы: какое облегчение — отказаться от борьбы, к которой он вечно себя принуждал, как спокойно на душе, когда проиграл наконец долгую, невообразимо жестокую войну и оказывается, поражение много сладостней, чем битва.

Заходишь в солёное море по грудь,И чувствуешь, сколько царапин на теле…А если бы душу в него окунуть?От боли бы сдохли на самом то деле.

Остров надежды (ЗВУК)Я прижму свое счастье покрепче к себе!Разбросаю седые сомненья – гроши!Поклонюсь вечно спорной подруге судьбе.И пусть мысли твердят: Погоди! Не спеши!Загрущу и возьму телефон. Не молчи!Между нами года, города, море слов!Тишина! Дождь уныло по стеклам стучитИ не видно Луны в темном омуте снов.припев:Может, думаешь ты, что окончена жизнь?Эта жизнь, где закаты жгут мысли и свет?Ты, мне остров надежды, прошу! Покажи!Подари мне пьянящий, жемчужный рассвет!Где какой-то пустяк, много стоит, поверь!Где хлеба убирают желтым золотом с нив.Где не знают замков и открытая дверьОбъясняет без слов все поступки души!А пока, я горжусь, что ты есть. Не взыщи!И молюсь, неумеючи, в ночь, о тебе!Ты подумай, прости и меня разыщи,Чтоб прижать свое счастье покрепче к себе!припев:Может, думаешь ты, что окончена жизнь?Эта жизнь, где закаты жгут мысли и свет?Ты, мне остров надежды, прошу! Покажи!Подари мне пьянящий, жемчужный рассвет!29.07.2011г. Задорожный Вадим.

К 25 веку люди решили столько задач. Освоили космос. Научились жить в мире. В последнее время общество, конечно, стало более агрессивным, но всё-таки мир на Земле поддерживался уже почти век, а это отличный результат. Значит, человечество всё-таки умнеет и взрослеет. А вот человеческие эмоции и психологические проблемы победить не удалось. Наоборот, их как будто больше стало. Раньше, наверное, о них было некогда думать. Люди должны были работать больше, бороться с болезнями и голодом, участвовать в войнах. А теперь этих проблем нет, и на передний план вышло всё то, что раньше пряталось в самых глубинах человеческих душ. Печаль и страхи, гнев и ревность, бессмысленность существования и горе от потери детей. А коряги как выбрасывало на берег морем много тысяч лет назад, так и сейчас швыряет каждый вечер и каждое утро. Йену нравилось думать, что есть нечто магическое в том, чтобы каждый раз на закате пройтись вдоль моря и собрать всё лишнее, унести прочь.

Я мучительно ощущаю, что нам больше нечего сказать друг другу. Еще вчера мне хотелось забросать ее вопросами: где она побывала, что делала, с кем встречалась? Но меня это интересовало лишь постольку, поскольку Анни способна была отдаться этому всей душой. А теперь мне все равно; страны, города, которые Анни повидала, мужчины, которые за ней ухаживали и которых, может статься, она любила, – все это не захватывало ее, в глубине души она оставалась совершенно равнодушной: мимолетные солнечные блики на поверхности темного, холодного моря. Передо мной сидит Анни, мы не виделись четыре года, и нам больше нечего друг другу сказать.

 Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии: они принадлежность юности сердца, и глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться: многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы; полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов; душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, — лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка. Только в этом высшем состоянии самопознания человек может оценить правосудие божие.