Цитаты от автора Фридрих Ницше про людей

Многие люди не становились оригинальными мыслителями только потому, что имели слишком хорошую память.

Непорядочнее всего люди поступают с Богом — он у них не смеет грешить.

Среди приверженцев каждой религии религиозные люди составляют исключение.

И он говорит: «Кажется, бог, пока я спал, тайком что-то похитил у меня? Поистине, достаточно, чтобы сделать себе из этого жёнушку!Удивительна бедность рёбер моих! » — так говорили уже многие из людей настоящего.

Моральные люди испытывают самодовольство при угрызениях совести.

Я не бегу от близости людей: как раз даль, извечная даль, пролегающая между человеком и человеком, гонит меня в одиночество.

Святой стал смеяться над Заратустрой и так говорил: «Тогда постарайся, чтобы они приняли твои сокровища! Они недоверчивы к отшельникам и не верят, что мы приходим, чтобы дарить. Наши шаги по улицам звучат для них слишком одиноко. И если они ночью, в своих кроватях, услышат человека, идущего задолго до восхода солнца, они спрашивают себя: куда крадется этот вор? Не ходи же к людям и оставайся в лесу! Иди лучше к зверям! Почему не хочешь ты быть, как я, — медведем среди медведей, птицею среди птиц?» «А что делает святой в лесу?» — спросил Заратустра. Святой отвечал: «Я слагаю песни и пою их; и когда я слагаю песни, я смеюсь, плачу и бормочу себе в бороду: так славлю я Бога. Пением, плачем, смехом и бормотанием славлю я Бога, моего Бога. Но скажи, что несешь ты нам в дар?» Услышав эти слова, Заратустра поклонился святому и сказал: «Что мог бы я дать вам!

Людям, до которых мне хоть сколько-нибудь есть дело, я желаю пройти через страдания, покинутость, болезнь, насилие, унижения — я желаю, чтобы им не остались неизвестны глубокое презрение к себе, муки неверия в себя, горечь и пустота преодоленного; я им нисколько не сочувствую, потому что желаю им единственного, что на сегодня способно доказать, имеет человек цену или не имеет: в силах ли он выстоять.

Самые умные люди, как и самые сильные, находят счастье в том, где другие нашли бы только катастрофу: в лабиринте, в суровости по отношению к себе и другим, в трудностях. Они наслаждаются властью над собой: для них аскетизм становится второй натурой, необходимостью, инстинктом.