Цитаты про лето и веселье

Думал: моя жизнь оказалась похожа на лето, проведенное в городе, когда работы по уши, и вечеринки чуть ли не каждую ночь, и, предположим, еще кинофестиваль, который нельзя пропустить, и длинноногие девушки на верандах уличных кафе совсем не прочь познакомиться, и кружишься в этом веселом вихре, самоуверенно полагая, что ты сам и есть вихрь, а потом оказывается, что август уже на исходе, ночи стали длинными и холодными, а подоконник усыпан опавшими с неба сухими колючими звездами. И все бы ничего, но вдруг вспоминаешь, что ни разу не выбрался на рынок за спелыми вишнями, даже в соседском саду ни одной не сорвал, хотя каждый день ходил мимо. И вроде понимаешь, что ерунда, вишня — это просто вишня, кисло-сладкая сезонная ягода, обычная еда, что за блажь, но обидно до слез, потому что если не было вишен, значит, и лета толком не было, у всех вокруг было, а у тебя — нет, и в предпоследний день августа это уже не исправить, время немилосердно, проехали, баста.

Я первые тридцать лет своей жизни был очень обаятельным. Старался всем понравиться, да. Ненавидел за это себя, а также всех, перед кем я приплясываю на задних лапках – но продолжал быть хорошим парнем. Помню, ехал я в Ленинград, просыпался утром в поезде с перекошенной от злобы физиономией, вспоминал, что на перроне меня будут друзья поджидать, будь они неладны, и сразу же улыбочку включал, становился таким энергичным, славным, весёлым человеком. Один раз меня даже не узнали и в купе не хотели пускать: мол, бриться ушел вполне нормальный, хоть и хмурый, дядя, а явился ты, чучело счастливое.

 Ах, он любил, как в наши лета Уже не любят; как одна … Ни охлаждающая даль, Ни долгие лета рузлуки, Ни музам данные красы, Ни шум веселий, ни науки Души не изменили в нём, Согретой девственным огнем. 

Шутка жизни...Вздыхал о ней он каждый час,Просил свидания у Бога!Она ж, такая недотрога,Не замечала искр из глаз,Какими сыпал он богатоПри появлении её. И всякий раз блистанье златаНад нею верх брало,- своё.Не замечала! Раб покорный Влача свой крест везде за нейКазался ей как шут придворный, Не боле, веселя своей Влюблённостью в неё - Богиню. Раб пылкой страсти увядал,Молившись на свою святыню Он только время потерял.Она ж растратила дары, Какими осыпали знатно, Меняет женские черты Мгновенье время безвозвратно.И вот уже к шуту хотя б,Она приблизится готова, Но где-то скрылся страстный рабИ не найти себе иного...За нею долго увивался ,Пришла пора и он скончался,Оставив с носом грёз предметКак вам такая шутка лет?Пока в мечтаниях она витала,Зашла "худая" со двораи "банк сорвала"!

Неужели все так быстро кончается? – подумал Ослик. – Неужели кончится лето, умрет Медвежонок и наступит зима? Почему это не может быть вечно: я, лето и Медвежонок? Лето умрет раньше всех, лето уже умирает. Лето во что-то верит. поэтому умирает так смело. Лету нисколько себя не жаль – оно что-то знает. Оно знает что оно будет снова! Оно умрет совсем ненадолго, а потом снова родится. И снова умрет... Оно привыкло. Хорошо, если бы я привык умирать и рождаться. Как это грустно и как весело!..

Да,я не Венера...Да, я не Венера,ни Афродита,Ни Дездемона и не балерина,Ни манекенщица и не богиня,И не идущая с пены Марина,И ни Ассоль,что ждет принца с "Секрета",Я лишь обычная женщина света,Только высокая крупная дама,И очень веселая ,добрая мама!И кто тот глупец,что сказал,вдруг однажды,что маленьким женщинам любовь лишь подвластна.Быть маленькой мне уж не суждено,открой ж мою душу,как летом окно,Ты загляни ,как там много тепла,как много уюта,как много добра.В таком большом теле-большая душаОгромное сердце и простота,Что этой душе надо -не многочуть-чуть приласкать-не назвать вновь -"коровой"Чуть-чуть обогреть,что бы было не больно,От слов,что я "шпала"-уж хватит-довольно!А как же Кустодиев или друг Рубенс,что воспевали любовь и натуру,Где женщины с пышными формами-феи!Худышек не встретишь ты в их галереях.Их точно любили и восхваляли,Ими гордились,в любви признавалисьИ ни ода из них ночь не рыдала,И тело свое -не проклинала.А все почему?

И не помеха нам года!Веселье, смех повсюду звонкий.Качусь я куборем с горы.Разносится мой вопль громкийЧерез соседские дворы...Но вот сугроб - и остановка.Кружится голова моя...Куда девалась вся сноровка?Ведь сани - там, в сугробе - я!И вновь на гору забираюсь,Сжимаю сани как могу...Ну уж теперь я постараюсь,Доехать донизу смогу!Вот я несусь, держась за санки...Я сыну доказать хочу,Что не теряю я осанки,Хоть и костями грохочу...Не важно, сколько лет от роду.Ведь все мы дети иногда!Мы любим зимнюю природу,И не помеха нам года!

Я провожаю взглядом стаю журавлей...Я провожаю взглядом стаю журавлей –Какая грустная осенняя примета,А сердце птицей в недолюбленное летоЛетит к просторам свежескошенных полей,К озерам синим, там, где небо через крайСтекает в каплях васильковых меж колосьев,И наполняет день шальным многоголосьем -Веселым гимном - ликованьем птичьих стай.Туда, где солнце, пробегая по воде,В хрустальных брызгах рассыпается, смеется…Где аромат густой, медвяный льется, льетсяПо лунной просеке к мерцающей звезде…Я провожаю взглядом стаю журавлей,Что улетают вслед за уходящим летом,Роняя крик в закате, гаснущим приветом,До вешних песен, засыпающей земле.

Романс старости Ухожу, ибо в этой обители бедНичего постоянного, прочного нет!Пусть смеется лишь тот уходящему вслед,Кто прожить собирается тысячу лет. Книга жизни моей перелистана — жаль!От весны, от веселья осталась печаль Юность-птица! Не помню, когда ты пришлаИ когда, легкокрылая, вдаль уплыла Месяца месяцами сменялись до нас,Мудрецы мудрецами сменялись до нас.Эти камни в пыли под ногами у насБыли прежде зрачками пленительных глаз Вместо солнца весь мир осветить не могу,В тайну сущего дверь отворить не могу.В море мысли нашел я жемчужину-суть,Но от страха боюсь я на свет повернуть До того, как мы чашу судьбы изопьем,Лучше, милая, чашу иную нальем:Может статься, что сделать глоток пред концомНе позволит нам небо в безумстве своем Мы — источник веселья и скорби рудник,Мы — вместилище скверны и чистый родник!Человек — словно зеркало, мир — многолик:Он ничтожен и все-же безмерно велик!

 Мир хорош для тех, кто может сделать его веселым. Все легко тому, кто достаточно смел, чтобы следовать своей прихоти. Истинный философ не тот, кто живет долго, но тот, кто умеет пользоваться жизнью. Человек, который умирает в пятьдесят лет, испив полную чашу наслаждений, более счастлив, чем тот, кто скрипит сто лет, влача тяжкие цепи светских условностей и боясь вымолвить лишнее слово, чтобы его осудили соседи. 

Время летит, вынуждает нас торопиться, И жизнь заставляет бежать и порой печалиться. А у мечты срок годности не кончается, Она парит надо мной перелётной птицей. Мечта меня согревает и веселит, наполняет силой, Душу мне зажигает верой в людей и в мир. Сердце моё потрепала жизнь, увы, до дыр, А вот мечта, поди же ты, остаётся такой красивой!