Свежие Цитаты про не надо

Личная жизнь — это личная жизнь! И не надо делать из нее заголовки для СМИ.

 Люди, в общем, не мешали ему, а если и смеялись над ним, то только сами — чужакам спуску не давали, и были правы, ведь это был их дурак. В благодарность дурак превратил все колючки в округе в неизвестные, но прекрасные цветы, и назвал их розами. Толку от них было мало, даже скотина их не ела. Однако люди вскоре привыкли к ним, а когда дурак подарил букет чудесных цветов девушке, которую тайно любил, все поняли, что цветы — самый дешевый подарок на свете, — знай, рви — и стали повсюду их выращивать и холить. 

Здравствуй, милое солнце моё! Я тебе с поля боя пишу. Надо мной здесь кружит вороньё, Только я умирать не спешу. Мы ещё погуляем с тобой, Потанцуем над небом ночным. Отслужив, я приеду домой, И ты скажешь подругам своим...

 Это я раньше боялась, когда не знала, чего надо бояться. 

 Для того чтобы кому-то помогать, надо сначала научиться помогать самому себе. Многие погружены в мысли о помщи другим потому, что им лень работать над собой. Если ты помосмотришь внутрь себя и увидишь, что ты на самом деле собой представляешь, ты не будешь мечтать о помощи другим — тебе станет стыдно. 

— А ты, я вижу, не смеешься? — Нет. — Да ты посмотри, посмотри на экран! Разве не забавно? Видишь, как он полетел? Смотри, как он плюхнулся! Разве не смешно? — Нет. — Над упавшими смеются с тех пор, как стоит свет! А ты что же? — Да ведь он ударился, ему больно! — Весь принцип смешного как раз и состоит в падении, а ты от этого плачешь. — А! О... (ужасается) — Об этом говорил даже Чаплин. Лежит банановая кожура, подходит человек — и трах, он упал, поскользнувшись на кожуре. В зале смех. Это же как дважды два, а ты не смеешься. — Нет. — Ну, я тебе не нравлюсь, тебе не нравятся комические трюки, но ведь что-то тебе должно нравиться? — (плача) Нееет! — Спокойной ночи, это ужасно! — Ужасно! (продолжает плакать)

— У тебя это так хорошо получается, правда? — сейчас в ее голосе сквозил холод. Опрометчиво, повинуясь своей злобе, она приблизилась к нему. — Отталкивать людей прочь. Но я знаю, что ты не питался сегодня вечером. Тебе ничего большего не надо от меня и у тебя не получается строить из себя голодающего мученика так же хорошо, как у Стефана.

Я же не могу всерьез оскорбить человека, предположив, что его вера искренняя. Предполагая, что вера искренняя, необходимо предположить, что человек верит в говорящие кусты, в то, что покойники совершают вертикальный взлет, в то, что, если взять кусочек булки и спеть над ним несколько песенок, кусочек булки превращается в кусочек мяса мертвого раввина, убитого 2000 лет назад. Предполагать, что твой собеседник может в это всерьез верить — это оскорбительно.

Который сейчас может быть час? Сквозь жалюзи проникают лучи пропыленного света. Под фортепианные аккорды бушует неистовая, безрассудная страсть. Разбить своё сердце навеки, погубить ради кого-то свою жизнь и плакать, плакать безутешно! И не надо никаких таблеток, ни плеток, ты весь во власти ее глаз и ее губ. И когда ты будешь думать о ее духах и поцелуях, у тебя вновь перехватит дыхание. Самое лучшее - если сначала она тебя отвергнет. Сколько блаженных страданий ты вынесешь, воображая себе, как кто-то другой, быть может, кладет голову к ложбинку ее плеча. В угасшем Париже ты будешь смотреть на счастливых прохожих, выдыхая облака грусти. Если повезет, эта печаль сделает тебя застенчивым и ты перестанешь мучиться выбирая каждый раз между ней и наркотиками…

Если есть мечта, надо к ней стремиться. Если есть надежда, надо жить ею.

... море – полное подобие жизни человека. Как говорит старинная морская мудрость, рифы надо брать тогда, когда тебе в голову приходит вопрос; а не пора ли взять рифы? В море скрывается опасный и хитрый мерзавец, который, при всем своем внешнем дружелюбии, только и ждет, когда ты совершишь оплошность, чтобы кинуться на тебя. Легко и безжалостно убивает море неосторожных и глупых, и моряк может надеяться – самое большее – на то, что море отнесется к нему хотя бы терпимо, не обратит внимания, не заметит. Море не знает милосердия, оно, как ветхозаветный Бог, никогда не прощает – разве что случайно или из каприза. Когда отдаешь швартовы, слова «милосердие» и «сострадание», как и многие другие, остаются на берегу.

И в каждом сне Я никак не могу отказаться, И куда-то бегу, но когда я проснусь, Я надеюсь, ты будешь со мной...