Цитаты про луну и звезды

Глоток текилы под дымок сигары...Глоток текилы под дымок сигары...И воцаряется гармония в сердцах,От этой легкой бесшабашной парыРастает серая тоска в глазах.Глоток текилы под дымок сигары…Ну разве не романтика, скажи?Покинут сон ужасные кошмары,И камень упадет с твоей души.Глоток текилы под дымок сигары…И Муза возникает пред тобой,И тихо раздается звук гитары,И шутят звезды с полною луной.Глоток текилы под дымок сигары…И обретает ночь таинственную стать,Легко волшебные перо выводит чары,И строки будут золотом сверкать.Глоток текилы под дымок сигары…

 — Далеко-далеко за сосновым бором есть маленький сад. Там густа и высока трава, там большие, белые звезды болиголова, и всю ночь поет соловей, а сверху глядит холодная хрустальная луна, и тисовое дерево простирает свои исполинские руки над спящими. — Вы говорите о Саде Смерти? — Да, Смерти. Смерть должна быть прекрасна. Лежать в мягкой темной земле, чтоб над головой качались травы, и слушать молчание! Не знать ни вчера, ни завтра. Забыть время, простить жизнь, познать покой. В твоих силах помочь мне. Тебе легко отворить врата Смерти, ибо с тобой Любовь, а Любовь сильнее Смерти. 

— Да, симпатично. — Сэмуэль, когда же ты научишься наслаждаться природой? Она наполняет тебя спокойствием, врачует сердце. Горы, реки, бесконечные равнины, луна, миллиарды звезд. Любой почувствует себя спокойным и умиротворенным, даже самый отчаянный мизантроп или пропащий грешник. — А кто такой мизантроп, Артур? — Такой гавнюк, который ненавидит всех остальных гавнюков. — Я что к тебе обращаюсь, черная рожа? — Он прав, Сэмуэль. Мизантроп — это тот, кто ненавидит людей. — Такой, как мы. Мы мизантропы? — Нет, мы семья.

- Да, симпатично. - Сэмуэль, когда же ты научишься наслаждаться природой? Она наполняет тебя спокойствием, врачует сердце. Горы, реки, бесконечные равнины, луна, миллиарды звезд. Любой почувствует себя спокойным и умиротворенным, даже самый отчаянный мизантроп или пропащий грешник. - А кто такой мизантроп, Артур? - Такой гавнюк, который ненавидит всех остальных гавнюков. - Я что к тебе обращаюсь, черная рожа? - Он прав, Сэмуэль. Мизантроп - это тот, кто ненавидит людей. - Такой, как мы. Мы мизантропы? - Нет, мы семья.

 Уж час, как слышатся в садах Хмельные трели соловьев, Уж час влюбленные уста Горят в огне безумных слов. Шум мягких листьев, плеск воды - Как будто тень нездешних грез. От росных вин пьяны цветы, И глубже даль, и больше звезд, И синева волны темней, И тает рой густых теней Во тьме, прозрачной, как хрусталь, И нежен мрак, и тьма чиста. Какой красою сумерки полны, Пока не тронул ночи луч луны!. 

КОГДА РОЖДАЕТСЯ ЛЮБОВЬНа расстоянии выстрела взглядаЗамерли двое… Узнали любовь по глазам.Озеро пило свет лунный, цикады…Ночь разложила мелодию грёз на голоса.Двое картину одну рисовали,Мчались на белом коне, восхищая миры.Мига чудесней увидеть едва ли,Краски мешали в четыре руки до поры…Ты… Только ты… Уверяли друг друга…Выдох и вдох мой… Ты - явь моя, сказочный сон.Не оценима веры с надеждой услуга…Слушает утро с улыбкой сердец унисон.ПРИПЕВ:Когда рождается любовь, -Нам звёзды в руки падают.За ней готовы вновь и вновь,Бежать по тропкам радуги.Когда рождается любовь, -Поёт о ней Вселенная,Становится её рабой Строка обыкновенная.

Не могу я говорить с тобою Ни молчанием, ни словами, Даже музыкой я больше не надеюсь. Может быть луной иль ароматом Фиолетовых цветов, вином, Иль музыкой страдающей, ноктюрном. Может ночью только шумом листьев, Ветром, звездами с тобой не спящей. Может с помощью луны, уж если будет Запах ее фиолетовым пьянящим. Может и словами, если ночью их обдумать. Не могу я говорить с тобою, не могу я.

Там, где он есть, может быть, нет ни Луны, ни Солнца, ни звезд, ни солнечного света. Только твой голос может показать ему дорогу. Зови его…

Тринадцатый месяцНаступает тринадцатый месяц.Где-то там , посредине зимы ,Лапки снежные с веточки свесив ,Порошит он больные умы.Год , который сулил катастрофу ,Завершается утренним сном.И Луна освещает ГолгофуНа Земле , а не в мире ином.Снег искрится , скользит вдоль дороги ,Ниспадает на наши дома.А тринадцатый ждёт у порога ,Словно лишний апостол - Фома.Он в тулупе из тёплой овчиныЗазывает идти за собой.А в подвалах - запасы лучиныВперемешку с консервной едой.Нам мерещится древнее чудоИ рождение новой звезды …Но повсюду мелькают иуды ,Усмехаясь на нас с высоты.И по-прежнему где-то стреляют ,Где-то молятся , где-то кутят …Только Майя усопшие знаютЧем закончится жизни парад.За декабрьским сугробистым лесом ,Перед льдистым окном январяВьюжит в поле тринадцатый месяц ,Новогодним сияньем горя.10.12.2012. TSV

Бреду я в лабиринтах старых истинБреду я в лабиринтах старых истин,Твои глаза пытаясь отыскать,И снова мои спутанные мыслиМне не дают всю истину познать.Луна свои мне рожки вновь покажет,Стараясь затуманить разум мой,И чей - то голос крикнет или скажет:"Ты кто, скажи ... скажи, ты кто такой?"Вникая в суету противоречий,Листая вновь альбом забытых лиц,Осознаю, что время ... нет, не лечит,А Сердце ... Сердце стонет и болит!Бреду я в лабиринтах старых истин,Твои глаза пытаясь отыскать,А в небе тучи серые повисли,Пытаясь звезды в небе запятнать.Но только знаю: это все напрасно,Любовь не даст нам затерятся, верь!Меня ты ждать, любимая, согласна,И я твою открою все же дверь!

Что встретил в пути Берен, с какими трудностями столкнулся, – неизвестно. Ведомо лишь, что в Дориат он добрался поседевший и согбенный, словно провел в дороге многие годы. Но вот однажды летом, бродя светлой лунной ночью в лесах Нелдорета, он повстречал дочь Короля, Лучиэнь. Стоило ему увидеть дивный силуэт, танцующий на вечно-зеленом холме возле Эсгалдуина, как перед очарованием волшебного видения разом отступили, забылись усталость и муки, перенесенные в пути, ибо волшебно-прекрасна была Лучиэнь, прекраснее всех Детей Илуватара в этом мире. Синий, как вечернее небо, плащ струился за спиной Лучиэнь, мерцая золотым шитьем; темные волосы, словно сгустившийся сумрак, волной ниспадали на плечи, и искрились серые глаза, словно сумерки, пронизанные светом звезд. И вся она была волнующимся бликом в листве, голосом чистых звенящих струй, жемчужным сиянием туманов вечерней земли; нездешним светом, мягким и таинственным, озарено было лицо Лучиэнь.