Цитаты про изнасилование

Самое странное — почему в мире, где есть войны, голод, болезни, жестокость, изнасилования, кто-то беспокоится о том, что мы делаем в нашей личной жизни после 18 лет?

 Это странно, но я слышала, что многие жертвы изнасилования винят в этом себя, даже если парень виновен, все обвиняют и жертву. Они говорят, что она была небрежной, или что это случилось потому что она шла ночью одна. Но разве это ее вина? Неужели они говорят, что быть женщиной — это ее вина? 

Мы так увлекались красотой ран, что забывали о боли. Мы, как завороженные, смотрели на раскрывающиеся, словно бутоны роз, рваные красные края, и слезы текли по нашим щекам, а мы все рвали и рвали наши тела и души. Вынимали друг у друга сердца и клали их на золотые подносы, чтобы красное на золотом помогло вспомнить закат в пустыне, в долине фараонов… красное на золотом… Перед глазами все плыло… лишь ты… А толпа кричала: «Давай!!! Давай!!! » Они не знали, что это изнасилование, этот бой, который казался им страшным сном, на самом деле доставляет нам дикое удовольствие… Мы знали, что нашли друг друга. Мы знали, что нашли для себя нечто настоящее и правдивое…

Когда доходит до изнасилования, то обвинение - это уже почти приговор, прилипает как дерьмо.

Я иду в театр, чтобы развлечься. На сцене мне не нужны изнасилования, содомия, кровосмешение и наркотики. Все это я могу получить у себя дома.

Один раз он высказался в защиту смертной казни. Указал, что на любом общенациональном референдуме за смертную казнь высказалось бы абсолютное большинство населения. А против выступил бы только элитарный слой общества, вроде читателей книжного обозрения, которому и удалось кое-где отменить смертную казнь. Он заявлял, что это деяние — заговор власть имущих. Он заявлял, что это государственная политика — выдать преступникам и беднякам лицензию на грабеж, нападение, изнасилование и убийство среднего класса. Что именно так государство позволяет своим гражданам, стоящим на нижних ступеньках социально-экономической лестницы, стравливать пар и не превращаться в революционеров. В высших государственных эшелонах подсчитали, что для общества это меньшая цена. Элита живет в безопасных районах, посылает детей в частные школы, нанимает частных охранников, а потому может не опасаться мести обманутого пролетариата.

Пользуясь случаем, хочу всем вам пожелать веселого Рождества и сплошного везения в новом году. Понятно, что всем сразу повезти не может. Кто-то из Вас на будущий год умрет, других ждут несчастные случаи, травмы и увечья, может, даже полный паралич. Кого-то настигнут неизлечимые болезни, кто-то страшно обгорит при пожаре. И не забудем про ограбления и изнасилования — их будет пропасть. Выходит, несмотря на мои пожелания, многим из вас не доведется прожить счастливый и удачный год. Постарайтесь все же прожить его как можно лучше.

Это напоминало мазохистское чувство, как наслаждение при изнасиловании.

 Для нас, богов, ребенок всегда ребенок, даже если он появился в результате изнасилования. Люди рождаются, и мы не учитываем, как именно они были зачаты. 

 Существуют только две запретные вещи – одна по человеческому закону, другая – по Божественному. Никогда не принуждай никого к связи, это считается изнасилованием. И никогда не вступай в связь с детьми, это худший из грехов. Во всём остальном ты свободна. Всегда существует некто, желающий в точности того же, что и ты. 

 В Древнем Риме, говорит Сестра Виджиланте, в Колизее, была должность эдитора, устроителя гладиаторских игр. Для того чтобы люди оставались миролюбивыми и не поубивали друг друга, им нужны были кровавые зрелища, организацией которых и занимались эдиторы. От этого слова произошло современное editor, редактор. Сегодня наши редакторы составляют меню из убийств, изнасилований, поджогов и вооруженных ограблений на первых страницах ежедневных газет. 

Существуют только две запретные вещи – одна по человеческому закону, другая – по Божественному. Никогда не принуждай никого к связи, это считается изнасилованием. И никогда не вступай в связь с детьми, это худший из грехов. Во всём остальном ты свободна. Всегда существует некто, желающий в точности того же, что и ты.