Цитаты про долги

— Сион. «Это я должен умолять о прощении, а не ты». — Возьми это на себя. Возьми это на себя и живи дальше. «Смирись со своим грехом и продолжай жить... Сион, прости. Из-за меня тебе досталась такая тяжелая ноша, что кости скрипят. Получу ли я однажды прощение? Простишь ли ты меня за то, что я с тобой сделал?» Сион испустил долгий вздох. Вперед протянулась рука и пальцы коснулись щеки Нэдзуми. — Я впервые... вижу, как ты плачешь. — А? «Плачет? Кто?» — Идиот, — хрипло произнес Нэдзуми. «Я не плачу. Я не такой, как ты. Я не разрешаю, слезам течь из глаз с причиной или без...» Он достиг предела. Он больше не мог сдерживаться. Волна слез накрыла его, они лились из глаз. Капли были на удивление горячими. Они катились по щекам, срывались с подбородка и падали на Сиона. «Проклятье, почему...» Он позволил своему телу опуститься на Сиона и разрыдался. «Проклятье».

Аристотель, сидя на золотистом песочке на берегу Эгейского моря, формулировал законы логики для нормальных людей. И нормальные люди за долгие века привыкли к тому, что мысли и поступки отлично вписываются в прокрустово ложе этих законов. Но стоит послушать шизофреника, и ты понимаешь, что существует иная логика. Логика, лежащая в какой — то перпендикулярной плоскости. Недоступная обычному человеку. Но, тем не менее, она существует и подчиняется своим законам. А что самое смешное — тот, кто мыслит в такой системе координат, чувствует себя весьма неплохо.

Не повторитсяТо, что было вчера,Больше не повторится,Листьев желтых пораПролетит, как приснится.Время серых дождейИ ветров наступает,Время долгих ночейДушу в плен забирает.Холод близких очейИ туманов словесных,Время грустных ночей,Время дымки небесной.Время боли-тоски,Время глаз с поволокой.Время грусти-строкиО прошедшем, далеком.Всё однажды уйдет, -В жизни не повторится.Время, взяв в оборот,Пролетит, как приснится.

... довольно заметить, что наша история до новейших времен не способствовала у нас развитию чувства законности, не создавала прочных гарантий для личности и давала обширное поле произволу. Такого рода историческое развитие, разумеется, имело следствием упадок нравственности общественной: уважение к собственному достоинству потерялось, вера в право, а следовательно и сознание долга — ослабли, произвол попирал право, под произвол подтачивалась хитрость.

 Мы начинали мечтая Наш путь к успеху Наш день был долгим И наполнен смехом Мы жили без времени Не думая о годах и минутах Радовались как дети Когда находили деньги в зимних куртках Нам не нужна была слава И золотые карточки Мы просто любили И светились как лампочки Ты как с другой планеты Ни на кого не похожа Я говорю о тебе А у меня мурашки по коже Мы всегда оставались собою Чему я так рад Мы простые ребята А не Бонни и Клайд Думаем друг о друге Радуемся, что живем Как невидимки Трещинки на лобовом И если ты меня спросишь Есть ли у меня секрет Я скажу, что счастлив Потому что у меня есть ты 

 Научи меня быть счастливым Вереницей долгих ночей, Раствориться в твоей паутине И любить ещё сильней! 

 Он не уставал поражаться: как он мог долгие годы жить, даже не осознавая, что живет в настоящем раю, не ценя того счастливого состояния, в котором находился. 

Молчуны обычно долго не живут, зато они легко поддаются гипнозу, потому что половину своей жизни искали того, кому можно будет довериться.

Во всяком случае, ей не будет легко здесь, пока долгие годы не сотрут случившегося из ее памяти... она могла жить счастливо в каком-либо уголке, где нет воспоминаний.

Девальвация есть не что иное, как утаивание долгов.

Отдать долг вовремя — дело чести, позже — уже совести.