У Вас есть интересная цитата?
Поделитесь ею с нами!
Мужья хороши уже тем, что отнимают много времени и внимания. И не важно, сколько у них денег. Они постоянно жалуются на то, что мы тратим большие средства на такие жизненно необходимые вещи, как платья и туфли. Не моргнув глазом, они покупают дорогущие украшения любовницам, но стоит только жене купить крошечный камушек, как они тут же закатывают истерику.
– Ты стыдишься ее, Артас? – прошипел Кель'тас. – Она важна тебе, лишь если никто не знает про вас? Глаза Артаса сузились. – Я хотел бы избежать дурных слухов о ней, – спокойно возразил он. – Ты же знаешь, как это обычно бывает, не так ли, Кель? Кто-то говорит одно, потом это шепотом повторяется и всеми воспринимается на веру. Я хочу защитить ее репутацию... – Защитить? – рявкнул Кель'тас. – Если бы ты заботился о ней, то ухаживал бы за ней открыто, гордо. Так поступил бы любой мужчина, – он посмотрел на Джайну, и его гнев прошел, сменившись мимолетным выражением боли. Которое, впрочем, сразу исчезло. Джайна опустила взгляд. – Я больше не помешаю вашему… свиданию. И не бойтесь, я ничего не скажу.
- Смотри-ка, полнолуние. Ты когда-нибудь замечал, что пока луна поднимается, она очень большая, а там, наверху, уже такая маленькая - Всё зависит от угла зрения. Неважно, где луна и где стоит человек. Нужно только руку поднять и прищурить любой глаз. Луна всегда будет не больше пальца.
... мне часто хотелось иметь более приятную внешность и походить на таких, как ты. Но я отгонял от себя эту мысль, вспоминая, насколько я счастливее многих. Ведь я мог бы уродиться хромым — и неспособным охотиться даже на белок; или слепым — и был бы в тягость себе самому и моим друзьям: или же глухим, то есть непригодным для войны и разведок, что я считаю обязанностью мужчины в тревожные времена. Да, да, признаюсь, не совсем приятно видеть, что другие красивее тебя, что их приветливее встречают и больше ценят. Но все это можно стерпеть, если человек смотрит своей беде прямо в глаза и знает, на что он способен и в чем его обязанности.
— Я бросаю тебя, Илья, — произнесла Адель ровно. Внутри у неё всё скрутило от боли. — Хорошо, — Илья кивнул и достал из кармана свой нож, он вытащил лезвие и поднёс его к лицу. — Моё лицо мне больше ни к чему. «Нет…» У Адель расширились глаза. Он вонзил кончик ножа себе в скулу. Девушка вскочила, стул грохнулся об пол, она схватила молодого человека за запястье: — Зачем? — Моя красота была нужна мне только чтобы ты не ушла и даже не думала смотреть на других мужчин, Адель, — серьёзно проговорил Илья.
Если не считать замужества, всякой барышне больше всего нравится время от времени страдать от несчастной любви. Это занимает ее мысли и придает ей интересность в глазах подружек.
НЕ ПРАВДА!Не правда! Мы не заложники судьбы,Мы не марионетки!Ни указатель, ни следы, Ни записные метки,Не смогут истину найти, А приведут нас в клетки.Лишь индивидуум, лишь душа Должна кричать свободно!Чтоб жизнь свою испить сполнаГлотками гордыми и долго.Чтоб не сломаться пополам,Принять удары стойко.В нас сила есть сильней волны,Сильнее ярости вулкана,А воля крепче той скалы-Что ветром выбитая рана.Умейте слушать свое «Я».Держите цель руками.Не прячьтесь сами от себя,Пусть копится годами.Любите! Верьте лишь себе,Своим глазам и сердцу.Когда «твой мир» в большой беде-Бессилие не к месту!
— Я знаю, ты не любишь сознаваться, что эта французская кофеварка тебе нравится, но это так. — Она мало кофе даёт за один раз. Даже сама я услышала, как это прозвучало сварливо. — Скажу Жан-Клоду, что ты хочешь настоящую, большую кофеварку. Он это произнёс с абсолютно каменной мордой, и только искорки в глазах и чуть приподнятые уголки губ выдали, что сейчас он ещё что-то добавит. — Двуспальную. Он скрылся за дверью раньше, чем я успела закрыть рот и решить, рявкнуть на него или засмеяться.
Как просто порой любить корабли. В тяжелые дни, когда небо валится из рук, когда судьба завязывается в тугие морские узлы, просоленные бедами, когда твой человек из опоры превращается в оппонента, когда нет больше сил открывать глаза и видеть все то же: стену дома за окном, не выброшенный мусор, недомытую посуду, надоевшую работу, неискренних друзей, неоплаченные счета на жизнь. Когда дела, быт, погода, мигрени, ссоры превращаются в единую бессмысленно серую вязь Как просто в такие дни любить корабли. И, закрывая глаза, видеть белоснежные паруса, тугие под порывами густого до головокружения ветра, и почти чувствовать под ногами тонкую ненадежную палубу, единственную преграду между тобой и неумолимо прекрасным океаном.
Почему глаза слезятся, сердце еле бьется, кроме мучений ничего не остается? Серый туман окутал душу пеленой; маленький холм кажется горой. Боль сжимает мое сердце, хочется кричать, но не могу нет сил больше ждать. Не могу любить, не хочу унывать, Не с кем поговорить, некому сказать, что мне ужасно плохо в эту минуту, в этот час. Я громко кричу, но меня никто не слышит. Никому нет дела, что Фил еле дышит.
Глупо спорить, будто не выражаешь себя одеждой, которую носишь. Внешний вид очень важен. Если я выгляжу так же, как и пою, это помогает мне. Ведь люди больше привыкли воспринимать все глазами, а не ушами. Я хочу показать: да, я — экстремистка, я обожаю крайности!
— Я буду говорить, Будда, а ты слушай! Что с твоими глазами, Будда? Почему ты не смотришь на нас? Посмотри, а? Хватит сидеть у себя в нирване! В нирване каждый может но я-то не в нирване!.. слышишь?.. мне говорили, что ты любишь меня ты любишь?.. только не спрашивай, люблю ли я я не умею ты большой и сильный а я так поссать вышел я не умею любить you understand? Все говорят быть хорошим! Будто это старт. Как я понимаю — это финиш. До которого добегает один из сотни. Или нет? Если бы у меня был сын-инвалид ребенок-уродец я бы не наказывал его, а лечил сидел бы у его постели читал бы книжки, учил рисовать а ты?.. хули ты делаешь в нирване, если я здесь?!. или ты не любишь меня?.. а говорили, ты всех любишь я тоже хочу всех всегда всем сердцем научи, а? Каждое утро я просыпаюсь решаю жить ХОРОШО а потом хрясь!.. всей рожей в говно как мне жить, если вокруг одно говно?!. а ты не желаешь даже открыть глаз?!.
ТРЫН-ТРАВАТы стоял с надменным видом на пороге, Говорил: — Прощай! Я ухожу к другой, А в моих глазах ты был такой убогий, И сказала я: — Будь счастлив, дорогой! Ты наверное мечтал, что вдруг заплачу, Приползу к тебе скулящим я щенком… Ох, не нарывайся, милый, под раздачу, Двину в зад тебе прощальным я пинком! И не вздумай ты случайно передумать, Больше не поверю я в твои слова, Ну давай проваливай!… сквозняком то дует, Мне совсем не больно… мне все трын-трава…
Женщина любит и глазами, но больше – внутренним взором.
У меня все права быть недовольным природой, и, клянусь честью, я воспользуюсь ими. Зачем не я первый вышел из материнского чрева? Зачем не единственный? Зачем природа взвалила на меня это бремя уродства? Именно на меня? Словно она обанкротилась перед моим рождением. Почему именно мне достался этот лапландский нос? Этот рот как у негра? Эти готтентотские глаза? В самом деле, мне кажется, что она у всех людских пород взяла самое мерзкое, смешала в кучу и испекла меня из такого теста. Ад и смерть! Кто дал ей право одарить его всем, все отняв у меня? Разве может кто-нибудь задобрить ее, еще не родившись, или разобидеть, еще не увидев света? Почему она так предвзято взялась за дело? Нет, нет! Я несправедлив к ней. Высадив нас, нагих и жалких, на берегу этого безграничного океана — жизни, она дала нам изобретательный ум. Плыви, кто может плыть, а неловкий — тони! Меня она ничем не снабдила в дорогу. Все, чем бы я ни стал, будет делом моих рук. У всех одинаковые права на большое и малое.
С той самой секунды, как пожал руку девушки и заглянул в её изумрудные глаза, Ной почувствовал, что такой больше не найдёт, даже если будет искать всю жизнь. Такой прекрасной, такой нежной – как летний ветерок, колышущий верхушки деревьев.
Это было то время — кромешная ночь, — когда уши слышат малейший шорох. Когда можно больше увидеть закрытыми, а не распахнутыми глазами.
— А как это — влюбиться? — решила я воспользоваться случаем и узнать наконец какого это. Рин аж ушами шевелить начал, прислушиваясь к нашей беседе. Яська же после такого моего вопроса глазки закатила, и с видом умудренной жизнью женщины принялась объяснять. — Это когда сердце вместо тук-тук делает БУХ-БУХ-БУХ. В глазах все темнеет и звезды витают. А голова кружится. Колени дрожат, а ноги подкашиваются. А еще кожа от прикосновений огнем горит. Мдя... то что она мне описала... — Это же симптомы отравления ядом болотной скархи (змеи такой большой и ооооочень ядовитой), — недоверчиво сообщаю я прописную истину. Что-то я как-то не хочу уже про любовь ничего знать. Яська некрасиво вылупила глаза. Рин сдавленно застонал.
Посреди ли пустыни или в большом городе, — всегда один человек ждет и ищет другого. И когда пути этих людей сходятся, когда глаза их встречаются, и прошлое и будущее теряет всякое значение, а существует лишь одна минута и невероятная уверенность в том, что все на свете написано одной и той же рукой, рука эта пробуждает в душе любовь и отыскивает душу-близнеца, для всякого, кто работает, отдыхает или ищет сокровища. А иначе в мечтах, которыми обуреваем род людской, не было бы ни малейшего смысла.
Неотъемлемый спутник старости - это своеобразное раздвоение. Сия безобидная шизофрения первый доброкачественный симптом вызревания мудрости. И впрямь, кого мы считаем мудрыми? Того, кто способен видеть объективно. В том числе и самого себя, глазами стороннего человека. Того, кто отделяет грех от совершившего его. И больше того: добродетель от её носителя.
— А что ты любишь больше всего? — Есть. Действительно люблю! — Я знаю, знаю. И в этом ты крупный специалист. — Я расту прямо на глазах.
Стоя на краю пропасти, она спросила:- Любишь меня? Он ответил: - Люблю! - Ну тогда прыгни! Он застенчиво улыбнулся, взглянул в её большие голубые глаза и сказал: - Иди на хуй.
Мы стояли у могилы, зная, что его тело, глаза и волосы еще существуют, правда уже изменившись, но всё-таки еще существуют, и что, несмотря на это, он ушел и не вернется больше. Это было непостижимо. Наша кожа была тепла, мозг работал, сердце гнало кровь по жилам, мы были такие же, как прежде, как вчера, у нас было по две руки, мы не ослепли и не онемели, всё было как всегда… Но мы должны были уйти отсюда, а Готтфрид оставался здесь и никогда уже не мог пойти за нами. Это было непостижимо.
.... когда он смотрел на меня, я отчетливо читала в его глазах жалость. С тех самых пор я ненавижу это чувство. Иногда мне даже казалось, что лучше бы он ненавидел меня. Возможно, ненависть, как оборотная сторона страсти, согрела бы мое сердце гораздо больше, чем презренное чувство жалости…
...В самом пекле декабряуэльбековские будни как стеклом между пальцевнад моими останками слетелись стаи вороньис детства мне врали,что ад - это пеклоно ветер холодный обжёг мне ладониГубы обветрились за ненадобностьюПейзаж размылся большим серым пятномСтрашно глаза открывать,страшно плакатьСлёзы застынут на глазах чистым льдомДекабря пекло - моя оппозицияЛичный враг,предавший меня генералСнежинки восстали вьюгой на митингЗа то что я им так часто вралИ теперь я сугроб на братской могилеИ дети играются мною в снежкиРадары сломаны,координаты утеряныТак погибают псевдо-божки.
Лучшие Цитаты про большие глаза подобрал Цитатикс. Собрали их 584 штук, они точно увлекательные. Читайте, делитесь и ставьте лайки!
Смотреть на что-то — далеко не то же самое, что видеть. Не видишь ничего, пока не научишься видеть красоту.
