Цитаты про ученых

Учёный сверстник ГалилеяБыл Галилея не глупее,Он знал, что вертится Земля,Но у него была семья.

Человеческий разум так устроен, что стремится иметь под ногами твердую почву, лишенную неоднозначности. Так и хочется разгромить в пух и прах одну теорию, и возвести на пьедестал другую, чем собственно и занимаются ученые на протяжении тысячелетий. После каждого сражения за истину, на поле битвы остается не поверженным только один факт: любая теория представляет лишь отдельный аспект проявления многогранной реальности.

 Из всех атрибутов нашего духа, мы, разумеется, больше всего гордимся своей свободой. По мнению философов, человеку присуща свобода воли — он действует по собственному произволу; и из нравственной независимости людей вытекает их ответственность за совершаемые поступки. На этом основном принципе базируются все учения о наградах и наказаниях. 

Молдавские ученые пришли к выводу, что больше всего витаминов находится в аптеке.

Ум - это здравомыслие, которое может быть у малограмотного крестьянина и у ученого человека, но среди тех и других встречается одинаково редко…

Жестокость по отношению к животным не может существовать ни там, где люди по-настоящему образованы, ни там, где царит истинная ученость.

 Законы, созданные людьми, сводятся в наши дни к состязанию умов. Они зиждутся не на справедливости, а на софистике. Законы создавались для блага людей, но в толковании их и применении люди пошли по ложному пути. Они приняли путь к цели за самую цель, метод действий — за конечный результат. И все же законы есть законы, они необходимы, они полезны. Но в наши дни их применяют вкривь и вкось. Судьи и адвокаты мудрствуют, состязаясь друг с другом в изворотливости ума, похваляются своей ученостью и совсем забывают об истцах и ответчиках, которые платят им и ждут от них не изворотливости и учености, а беспристрастия и справедливости. 

 По правде говоря, я не понимаю, как можно позволять так издеваться над наукой, как это делает сейчас у нас весь государственный аппарат и вся система идеологической обработки населения. Факт остается фактом — на науку и ученое сообщество врут, как на мертвых; в массовых изданиях, многомиллионными тиражами и с неисчислимого количества телеэкранов ежедневно распространяется несусветная ахинея, оскорбляющая не только научный разум, но и просто разумную мысль, то есть — отдадим себе в этом отчет! — вереницу поколений наших наиболее разумных предков, составляющих гордость человечества, мучеников духа, положивших жизнь во славу науки и во имя счастья человечества. 

Всякая попытка показать, что все семь таинств установлены непосредственно Христом, заранее обречена на неудачу. Прежде всего потому, что первоначальная Церковь не содержала в раскрытом виде учения о таинствах, а затем мы не имеем никакой возможности доказать существование в апостольское время таинства Брака и Елеосвящения в том виде, в каком они определились позднее. Христос установил не таинства, а установил Церковь. Церковь не была пустой формой, которая впоследствии заполнилась тем или иным содержанием. Церковь заключала в себе все то, что в ней раскрылось.

Начнём с криминальной субкультуры литературоведов. Её преступная сущность очевидна и легко доказуема. Настораживает уже тот факт, что литературоведение ничем не способно помочь автору. Эта лженаука не имеет ни малейшего отношения к процессу писанины и годится исключительно для разбора законченных произведений. Или, скажем, не законченных, но уже намертво прилипших к бумаге и утративших способность к развитию. Знаменательно, что сами литературоведы опасаются иметь дело с живыми авторами, дабы тайное надувательство не стало явным. Как провозгласил однажды в припадке циничной откровенности мой знакомый, ныне завкафедрой литературы: «Выпьем за покойников, которые нас кормят! » Ещё в меньшей степени литературоведение необходимо простому читателю. Этот тезис я даже доказывать не намерен. Скажу только, что читающая публика для учёных мужей и жён – не менее досадная помеха, чем автор, поэтому всё, что публике по нраву, изучения, с их точки зрения, не достойно.

Когда я был подростком, мой отец рассказывал мне о мрачном Средневековье, о времени, когда культуре и учению мешали варварские ритуалы и войны. С годами я понял, что Средневековье так и не закончилось, а страх, ненависть и жестокость, которые мешали жить нашим предкам, все еще рядом.

Когда дышать станет нечем и незачем, Богатство станет мелочью, ученый — неучью, Бояться не о чем, бояться, прятаться — где еще, Ужасом веющим разнесется по планете смерч, Дыхание затая, не глядя вперед, Утратив все, что берег, внутри оставив пепел и дым, Когда планета сожженная заберет мечты, Я буду знать – у меня есть ты.