Афористика как литературный жанрЗолотая осень Русской литературыУнылая пора! Очей очарованье!Приятна мне твоя прощальная краса - Люблю я пышное природы увяданье, В багрец и в золото одетые леса. А. С. ПушкинТворческое занятие искусством - это единственный вид деятельности, позволяющий детально исследовать этические и эстетические закономерности общественного развития. А постижение этих морально - идеологических аспектов нашего бытия играет немаловажную роль, как в судьбах отдельных личностей, так и человечества в целом. Соприкасаясь с произведениями искусства, культурный человек получает удовольствие потому, что обогащает себя новыми необходимыми ему знаниями. Приобщение к миру прекрасного, по сути своей, является актом сенсуального, чувственного познания окружающей нас вселенной. Однако подлинное искусство способно развиваться, лишь находясь в лоне живой исторической культуры.
У Вас есть интересная цитата?
Поделитесь ею с нами!
Вы здесь
Длинные Цитаты про свет
Айти — это работа для сумасшедших.
Это чумной барак для всех умалишённых. Для фриков и психопатов. Если ты видишь маньяка, орущего на шизофреника, знай, прогадать невозможно: это айти-отдел. Ибо даже в Кащенко опасные мании стараются не соединять.
Айти — это такая профессия, где ты всегда дилетант. Ты не можешь стать профессионалом, ты никогда не будешь уверен в своих знаниях. Потому что твоя некомпетентность растёт прямо пропорционально количеству потраченных на изучение и практику часов. Это такая «Алиса в стране чудес», только там, чтобы не стоять на месте, приходилось бежать ещё быстрее, а здесь частенько кажется, что с каждым шагом тебя только относит назад в глубины махрового невежества.
Я знаю только то, что ничего не знаю. С каждым днём я ещё больше узнаю, насколько же я никчёмный идиот и как велико моё «ни черта не знаю». А оно обширно, как сама Вселенная.
Он работал в лагерях уже пять сезонов подряд и слышал немалое количество историй о привидениях, которыми, якобы, кишмя кишат такого типа места. Большинство из них было вольным пересказом одной, ставшей уже классической, истории. Истории о «Сумасшедшем с крюком». Существовал, мол, какой-то маньяк, поубивавший порядочное количество людей. И вот он был заключен для лечения в какую-то психушку, которая — «так уж случилось» — находится неподалеку от одного из лагерей. Так вот: этот убийца потерял когда-то руку и вместо нее у него был стальной крюк. Его руку так никто и не мог найти. Этот параноик всю жизнь пытался разыскать свою руку, а потерял он ее в одном из близлежащих лесов. И если рассказывать эту историю в соответствующей обстановке, подробно описывая то, как он убивал своих жертв, то глаза слушающих ребят обычно вылезают от испуга из орбит, и они, развесив уши, следят за каждым словом рассказчика.
Мне дружба в обители этой отрады еще не дала, Я сердца такого не знаю, в котором бы правда жила! От кучки друзей лицемерных уж лучше бы стать в стороне, Ненужные эти знакомства довольно поддерживать мне! Друзья не затем суетятся, что им твоя доля близка: Своей они требуют доли и сладкого ищут куска. Твоей они ищут поддержки, когда ты здоров и богат, — А в черный твой день убегают и прямо в глаза не глядят. Уменьшится если богатство — уменьшится тут же любовь, Не быть презираемым хочешь — динары, динары готовь! Друзья тебе вред приносили, радея о пользе своей, — От них похвалы ожидая, для них свои силы развей. Ты весел, покамест у власти, — легко пробегают года, Но стать беспокойным, угрюмым любого заставит нужда! Напрасно ты ищешь надежных, кольчуге подобных друзей: Никто узелка не развяжет запутанной сети твоей! Ни в холод, ни в зной — ты запомни — друзья не годятся. Они Холодного ветра не терпят, от зноя спасутся в тени.
– Нет, я хочу знать, почему вы в деле уразумения, презрения к страданиям и прочее считаете себя компетентным? Разве вы страдали когда‑нибудь? Вы имеете понятие о страданиях? Позвольте: вас в детстве секли? – Нет, мои родители питали отвращение к телесным наказаниям. – А меня отец порол жестоко. Мой отец был крутой, геморроидальный чиновник, с длинным носом и с желтою шеей. Но будем говорить о вас. Во всю вашу жизнь до вас никто не дотронулся пальцем, никто вас не запугивал, не забивал; здоровы вы, как бык. Росли вы под крылышком отца и учились на его счет, а потом сразу захватили синекуру. Больше двадцати лет вы жили на бесплатной квартире, с отоплением, с освещением, с прислугой, имея при том право работать, как и сколько вам угодно, хоть ничего не делать. От природы вы человек ленивый, рыхлый и потому старались складывать свою жизнь так, чтобы вас ничто не беспокоило и не двигало с места.
Я вспомнил, как однажды, два года назад, в середине лета, когда я также шел по дороге поздним вечером после целого дня похода по холмам за городом, я увидел в сумерках странный. Свет переливался в небе над и далеко за островом. Он ходил волнами и двигался как волшебное полотнище, сверкая и переливаясь, горя как что-то тяжелое и твердое, так ничто не могло вести себя в воздухе. Я стоял и смотрел на небо, навел бинокль и увидел, как время от времени вокруг движущихся волн света появлялись и исчезали некие структуры. Мой мозг лихорадочно пытался найти объяснение увиденному. Я быстро огляделся вокруг, а потом вернулся к далеким, молчащим башням мерцающего пламени. Они висели в воздухе как лица огня, смотрящие вниз, на остров, как что-то ждущее. Потом ко мне пришел ответ, и я понял. Это был мираж, отражение моря в воздухе. Я наблюдал пламя газовых факелов на буровых, которые могли быть в сотнях километров отсюда, в Северном море.
Какова природа восторга, который мы испытываем перед определенными произведениями? Они поражают нас с первого взгляда, и сколько бы потом мы ни тщились отыскать причины этого явления, сколько бы ни пытались, терпеливо и упорно, постичь суть красоты, рожденной мастерством, сколько бы ни разбирали тонкую работу кисти, которая сумела передать игру теней и света, воссоздать совершенство формы и текстуры: прозрачную сердцевину стекла, неровную зернистость раковин, свежую бархатистость лимона, — все это не раскрывает и не объясняет тайну первоначального изумления. Это чудо происходит все вновь и вновь: великие картины являют нашему взору формы, отвечающие заложенному в нас чувству подлинности, независимой от времени. Есть что-то бесконечно волнующее в том явном факте, что некие формы, пусть разные художники и придают им разный вид, проходят через всю историю живописи и что существует всеобщий гений, являющий множество граней в творчестве каждого отдельного гениального мастера.
Как доказали многочисленные эксперименты, «память» человека хранит вообще все то, с чем имел дело ее обладатель на протяжении всей его жизни. Однако одни знания хранятся в мозгу, так сказать, в активном состоянии, «под рукой», и всегда при нужде могут быть усилием воли вызваны на свет сознания. Это – знания, тесно связанные с активной чувственно-предметной деятельностью человека. Этот «актив» памяти напоминает хорошо организованное рабочее место – человек берет здесь нужный предмет, инструмент, материал не глядя, не «вспоминая» специально, каким мускулом нужно для этого двинуть. Другое дело – знания, усвоенные мозгом без всякой связи с его основной деятельностью – так сказать, «про запас».
Скинь со спины поклажу долга, по чести действовать учась. Зачем откладывать надолго? Срок правосудию — сейчас! Как счастья выпросишь у неба и счет предъявишь бытию, Когда во мрак уводишь слепо звезду счастливую свою. О человек! Ты разве ликом подобен ангелу? — Отнюдь! В благотворении великом подобен ангелу пребудь. В новруза день благоуханный в степи ты видишь неспроста, Как распускаются тюльпаны, и каждый — яркая звезда! Тюльпан блистающий, ликуя, звезде подобен почему? — Он принял форму не другую, а ту, что надобна ему. А ты, разумный, почему же не подражаешь тем, кто прав, И образы берешь похуже, высокоправпых не признав? Нарцисса золото червогшо и серебро его бело, — Как Искандарова корона, земли созданье расцвело! И померанец благовонный подобен царскому венцу, — Плодами, цветом, пышной кроной он славе цезарской к лицу. Но гордый тополь жаждал славы и свысока на мир глядел, — Он прогадал — сереброглавый: ему — бесплодия удел.
Вместо зрачков у нее была бездна, и он не понял, видит она его или нет. Все-таки он поднял ее на руки и понес, прижимая к истекающему кровью сердцу, которое плакало из-за недолговечности и несовершенства жизни, как будто умирало и возрождалось оттого, что пока еще она рядом с ним, и он тяжело дышал, и в голове у него все было темно, и он все время целовал ее шею со шрамом и боялся уронить ее, потому что ноги плохо его держали!.. Они упали на диван, и он получил ее в свое полное распоряжение, а она получила его, и он забыл о недолговечности жизни, о скоротечности времени и еще о том, что трусость – худший из человеческих пороков. Она закрыла глаза, и бездна закрылась тоже. Они остались тем, кем и были, – мужчиной и женщиной, впервые узнавшими друг друга и то самое главное, для чего предназначалась вся канитель с Адамом и Евой! Для того чтобы получился огонь, нужно, чтобы молния ударила в землю, чтобы камень ударил о камень. Огонь не бывает сам по себе, он не берется ниоткуда!..
Вместо зрачков у нее была бездна, и он не понял, видит она его или нет. Все-таки он поднял ее на руки и понес, прижимая к истекающему кровью сердцу, которое плакало из-за недолговечности и несовершенства жизни, как будто умирало и возрождалось оттого, что пока еще она рядом с ним, и он тяжело дышал, и в голове у него все было темно, и он все время целовал ее шею со шрамом и боялся уронить ее, потому что ноги плохо его держали!.. Они упали на диван, и он получил ее в свое полное распоряжение, а она получила его, и он забыл о недолговечности жизни, о скоротечности времени и еще о том, что трусость – худший из человеческих пороков. Она закрыла глаза, и бездна закрылась тоже. Они остались тем, кем и были, – мужчиной и женщиной, впервые узнавшими друг друга и то самое главное, для чего предназначалась вся канитель с Адамом и Евой! Для того чтобы получился огонь, нужно, чтобы молния ударила в землю, чтобы камень ударил о камень. Огонь не бывает сам по себе, он не берется ниоткуда!..
Однажды я вела занятие, на котором рассказывала студентам, как работать со смыслом. Это что-то вроде такого вводного урока, который я провожу, чтобы подвести их к мыслям о Деррида. Мы проходим Соссюра и прочие необходимые вещи, а потом я показываю им «Фонтан» Дюшана — писсуар, который был большинством голосов признан самым важным произведением искусства двадцатого века, — и спрашиваю их, искусство это или нет. В последней группе большинство студентов настаивали на том, что писсуар не может быть искусством — двое или трое даже всерьез рассердились и принялись рассуждать о Пикассо и о том, что их дети и те рисуют лучше, чем он, и еще — о недавней инсталляции, завоевавшей приз Тернера, — пустой комнате, в которой то гас, то загорался свет… А я-то думала, что это будет совсем несложное занятие.
Весь мир был потрясён и очарован чудом Исхода. Имя Моисея было у всех на устах. Дошла весть о великом чуде и до мудрого царя Арабистана. Призвал царь лучшего живописца и повелел ему отправиться к Моисею, написать и доставить облик его. Когда художник возвратился, царь собрал всех мудрецов своих, искусных в науке физиогномики, и предложил им по облику определить характер Моисея, свойства, наклонности, привычки, и в чём таится чудесная сила его. — Государь! — ответили мудрецы. — Облик этот принадлежит человеку жестокому, высокомерному, жадному к наживе, одержимому властолюбием и всеми пороками, какие существуют на свете. Возмутили царя эти слова. — Как! — воскликнул он. — Возможно ли, чтобы таким был человек, дивные подвиги которого гремят по всему миру?! Пошёл спор между художником и мудрецами. Художник утверждал, что облик Моисея написан им вполне точно, а мудрецы настаивали, что натура Моисея определена ими по этому изображению безошибочно.
Ученик всё время был хмурым и грустным. Тогда Учитель попросил его: — Найди, пожалуйста, в этой комнате все предметы коричневого цвета. Ученик огляделся по сторонам. В комнате было очень много таких предметов. Оконные рамы, карниз для занавесок, мебель, скатерть на столе, рамы для картин и много всевозможных мелочей. — А теперь закрой глаза! — попросил Учитель. — И назови мне все предметы ГОЛУБОГО цвета. — Как? — воскликнул в недоумении Ученик. — Я не заметил ни одного предмета голубого цвета, ведь я по вашему же заданию искал предметы коричневого цвета! — А теперь открой глаза и сам посмотри, как много в этой комнате голубого цвета. Это было правдой! Ученик в недоумении озирался по сторонам. Большие красивые занавески нежно голубого цвета, через которые свет поступал в комнату и казалось, что всё вокруг озаряется. Как можно было этого сразу не заметить? Ученик выглядел растерянным.
— Вы когда-нибудь слышали о расщеплении сознания или деперсонализации? — Что это? — Состояние, при котором в 1 теле могут уживаться несколько совершенно разных личностей. В американской психиатрии эта болезнь известна еще как диссоциативное расстройство личности. Подобные случаи впервые описаны еще 2 столетия назад. Обычно все начинается в рез-те перенесенной в детстве психической травмы. Больной старается отсечь неприятные воспоминания и отгораживается от них, придумав себе другое " я ". Иногда таких " я " бывает великое множество. — И все они знают друг друга? — Иногда. А бывает, что и нет. Тони и Алетт, очевидно, знакомы. Эшли явно не подозревает об их существовании."Заместители" появляются потому, что свое " я " не в силах вынести моральные терзания и душевную боль. Это своеобразный способ укрыться от действительности. Каждый раз, когда больной переносит очередной шок или потрясение, может родиться на свет новая личность. Такие " я " могут разительно отличаться друг от друга.
Верность — это то качество, которое не нашло благородства и мужества среди людей и в их поисках скрылось в край небытия. Цветник мира не украшен цветками верности, цветок человечества не облагорожен благовонием верности. Верность — это свеча, которая не освещает наше черное мироздание и не проливает свет в сердца неверных людей нашего тленного времени; это — нарцисс, который не раскрывается на лугу современности; на этом бренном лугу раскрываются лишь бутоны зависти. Верность — это чистая возлюбленная, которая только в чистое сердце проникает, это искренняя любимая, к которой лишь искренняя натура привыкает. Это драгоценная жемчужина, которая украшает венец человечности, которой нет в этом мире; это огненный рубин, украшающий голову благородства, которого нет на этой земле. Верность связана с совестью, а совесть — с верностью. Благородство и мужество — родители, а верность и совесть — их дети-близнецы; сколько величия и блеска у родителей, столько великолепия и сияния у детей.
Утром холодно и солнечно. Дворничиха шаркает метлой и в ритме шарканья, маршеобразно, но проникновенно поет про пару гнедых, запряженных с зарею. На балкон третьего этажа выходит женщина с чашкой кофе и сигаретой, смотрит на дворничиху и думает: «Отчего так устроена жизнь: двое детей, ни одного мужа в анамнезе, синяк под глазом, — и поет. А тут МВА, должность, дочка в английской школе, и муж, и Анатолий, а не то что петь, жить по утрам не хочется». Гасит сигарету в привезенной из Таиланда пепельнице, возвращается в квартиру, по пути рявкнув на некстати подвернувшегося под ноги кота Спенсера, многократного призера и победителя фелинологических выставок. — Грек из Одессы, еврей из Варшавы, юный корнет и седой генерал… — поет дворничиха, сгребая листья.
Он придерживался своей собственной примитивной теории, что все на свете — азартная игра. Бог — это нечто неощутимое, своенравное, взбалмошное, именуемое Счастьем. Риск начинается с самого появления на свет: кем суждено родиться — дураком или грабителем? Карты сдает Счастье, и невинные младенцы изберут в руки сданные им карты. Возмущаться, жаловаться бесполезно. Вот твои карты, и хочешь не хочешь, а играй, — все равно, горбат ты или строен, урод или красавец, кретин или умница. Тщетно искать справедливости. Большинство играющих попадает в разряд дураков; немногие, благодаря хорошей карте, становятся грабителями. Розыгрыш карт — это и есть жизнь. Скопище игроков — общество. Карточный стол — земля. Ставка — земные блага, от куска хлеба до больших красных автомобилей. А в конечном счете и счастливых игроков и несчастливых ждет одно — смерть и забвение. Тяжело, конечно, глупым и обездоленным — их проигрыш заранее предрешен.
– Гвардейцы! Выше головы! Что вы ползаете, как оттраханные, мать вашу за ногу! А ну, рожи подняли, гляди веселей! – он сделал хорошо рассчитанную паузу и продолжал с тем же яростным напором: – Вам не в чем себя винить. Вы отличные солдаты, может быть, лучшие солдаты на свете. Вы сделали все, что в человеческих силах, ребята, честное слово! Нам нанесли удар оттуда, откуда никто на свете не мог его ждать, понятно вам? Мы пришли сюда воевать честно, как полагается солдатам. И мы воевали честно и храбро. Мы разделали бы их, как святой Рох – ведьмину дубовую рощу! Кто же знал, что эти горротские паскуды, ???асы, хренососы, трахальщики собственных мамаш, не умеют воевать, как положено солдатам?! Вас никто не победил, ясно вам? Вам просто обрушили на голову долбаную магию, которой нормальный человек противостоять не может, даже вы, храбрецы, не в состоянии, даже я! Понятно? Нас никто не победил, нам просто устроили подлянку вопреки законам войны!
— Где список предателей и фотографии?.. Хм. Отличная работа! Хочешь сигару в честь победы? Ты устроил неплохое шоу. — Вообще, я не курю. — Ты боишься рака лёгких? Это хрень — тебя убьёт не рак. Так, ты хочешь войти в список моих приближённых, Фостер. Но знай: я вижу людей насквозь. Ты — непоседа: берёшься то за одно, то за другое... — Просто ничего не подходило. — Хорошо, скажу по секрету. Знаешь, что делает моих людей счастливыми? Страх... Итак, хобби. Кулинария, живопись, кино, наркотики. Какое твоё? — Я люблю охоту. — Я сам охотник. Благородная профессия. Если мы говорим о настоящей охоте. Я могу предложить тебе отправиться на рынок рабов в Рио, Гонгконг, Нью-Йорк... Это всемирное предприятие. Глобализация — это будущее. Со всех концов света мне привозят товар. Возьмём американскую промышленность. Они маркируют линзы цифрами 123, чтобы я мог их видеть, если надену линзу наизнанку. Но! Почему 123, а не ABC? Чтобы можно было продавать их в любой стране.
Если бы я могла на секундочку выйти из своего тела и посмотреть на себя со стороны, то сразу и без тени сомнения признала бы, что передо мной самая счастливая девушка на свете. Я даже не знала бы, о чем еще эта девушка может мечтать. Мне не хватило бы воображения придумать, что я могу для этой девушки сделать. У меня не нашлось бы слов, чтобы рассказать ей что-нибудь, что заставило бы ее услышать меня. Мне не хватило бы смелости задать ей те вопросы, на которые так хочется знать ответы. Я растерялась бы. Я бы испугалась. Я прошла бы мимо. Но, к счастью, я никогда не смогу посмотреть на себя со стороны. К счастью, я буду просыпаться утром и видеть в зеркале свое заспанное лицо, буду три часа выбирать, что надеть, буду переживать из-за двух лишних килограммов и обещать себе начать заниматься спортом буквально завтра, буду забывать позвонить друзьям, буду опаздывать на свидания, буду менять свои планы каждые пять минут.
Теорию терапевтической общины я слышал столько раз, что могу рассказывать спереди назад и задом наперед – и что человек должен научиться жить в группе, прежде чем сможет функционировать в нормальном обществе, и что группа в состоянии помочь ему, показывая, где у него непорядок, и кто нормальный, а кто нет, общество само решает, а ты уж изволь соответствовать. И всякая такая штука. Стоит только появиться новому больному, доктор сразу – на свою теорию, и поехали; только тут он, кажется, и бывает главным, сам ведет собрание. Рассказывает, что цель терапевтической общины – демократическое отделение, полностью управляемое пациентами, их голосами, и стремится оно выпустить нас обратно на улицу, во внешний мир, достойными гражданами. Всякое мелкое недовольство, всякую жалобу, все, что тебе хотелось бы изменить, надо высказывать перед группой и обсуждать, а не гноить в себе.
— Слышь! — вслух произнес он. — Ну, вот ты миллиардер. По ящику постоянно светишься, в Кремле тусуешься, ***-моё. Олигарх, бля, в натуре. Ну, и как это — быть миллиардером? Иметь столько бабок? Всё тебе доступно!.. «Что видишь ты вокруг». Тёлки… тачки крутые… Любую, там, супермодель — только пальцем помани? — Да... — задумчиво и грустно как-то усмехнулся Зайченко. — Только манить теперь уже не хочется. На *** они теперь нужны! Всё не вовремя, в общем. Как обычно. — Ну, так в чем же тогда дело-то? За чем дело встало?.. — В смысле? — Ну, в смысле супермоделей? — Господи! Да дались тебе эти супермодели! — с досадой воскликнул Зайченко. — Да все они!.. «Денег — дай!» Вот тебе и вся супермодель. Обычный вариант, только чуть дороже. — Ну, и правильно! — еще больше удивился Горбалюк. — Естественно! А чего ты хотел? Красотой её своей, что ли, пленить? Могучим интеллектом? Конечно, «денег»! Ну, и что? Тебе-то чего? Ну, и дай, если просит! Тебе что, жалко? Девочке помочь?
. — Существует только то, что я могу потрогать руками. Все остальное — призраки, галлюцинации, иллюзии, называй как хочешь. Вся эта сентиментальная, истерическая чушь придумана некрасивыми, неудовлетворенными, закомплексованными, бедными, инфантильными, истеричными, короче — слабыми людьми. Зачем она? К чему? Какая от нее польза? Сегодня я с тобой, и может быть буду еще месяца четыре, при условии что ты будешь достаточно интересна и сможешь разнообразить наш секс, но потом ты надоешь мне, а я тебе. Но если у тебя есть ограничитель — тебе нужны мои деньги, то у меня этого ограничителя нет. Мне нужно твое тело? — Иосиф улыбнулся в лицо молоденькой, самонадеянной любовнице, — тел в изобилии, желающих продать их за неимением ничего другого — огромное количество. Продать за самую разную цену — одним нечего есть, другие хотят хорошо пожить, а третьи — очень хорошо пожить. Я могу выбирать вас, как куски говядины — для праздничного стола и для обычного.
Два жука полетели далеко-далеко, через луга и горы, и когда наступил вечер, они начали искать ночлег. — Вот у ручья растёт папоротник, я спрошу у него, могу ли я там переночевать, — сказал один. Папоротник согласился пустить жука на ночлег. — Когда стемнеет, ты мне расскажешь о твоём путешествии, я с удовольствием слушаю истории о чужих странах, — прошептал папоротник. — Это скучная компания, — подумал другой жук. — у такого невзрачного сорняка он хочет переночевать! Я найду другое место, пойду в гостиницу «Роза». Там всё благородно, и хорошо пахнет. Жук полетел на поиски. Когда зашло солнце, он увидел прекрасную розу. — Можно мне получить номер на одну ночь? Я прилетел издалека и просто нет сил лететь дальше. — Я — царица цветов и не принимаю жуков, — ответила роза высокомерно, — но если такое дело, то я не могу тебя прогнать. Если ты будешь вести себя спокойно и предупредительно, то можешь остаться. Жук поблагодарил кивком головы и полетел на верхний листок розы.
Длинные Цитаты про свет подобрал Цитатикс. Собрали их 5981 штук, они точно увлекательные. Читайте, делитесь и ставьте лайки!
Лучшее За:
Вот если бы пришли фашисты, которые за неправду расстреливают, и спросили, — «Изменяла тебе жена или не изменяла?» Я в любом случае ответил бы «нет», потому что если не изменяла, ты сказал правду, тебя отпустили, а если изменяла, то ты даже удивиться не успеешь.
Автор
Источник
- Аль Квотион. Запчасть Импровизации (24) Apply Аль Квотион. Запчасть Импровизации filter
- Анна Михайловна Островская (22) Apply Анна Михайловна Островская filter
- Леонид Семенович Сухоруков (14) Apply Леонид Семенович Сухоруков filter
- Джон Рональд Руэл Толкин. Властелин Колец (10) Apply Джон Рональд Руэл Толкин. Властелин Колец filter
- Триумфальная арка (8) Apply Триумфальная арка filter
- Виктор Гюго. Отверженные (7) Apply Виктор Гюго. Отверженные filter
- Владимир Борисов (7) Apply Владимир Борисов filter
- Георгий Александров (7) Apply Георгий Александров filter
- Дэвид Линч. Поймать большую рыбу (7) Apply Дэвид Линч. Поймать большую рыбу filter
- Пауло Коэльо. Алхимик (7) Apply Пауло Коэльо. Алхимик filter
- Питер Хёг. Смилла и её чувство снега (6) Apply Питер Хёг. Смилла и её чувство снега filter
- Уильям Сомерсет Моэм. Бремя страстей человеческих (6) Apply Уильям Сомерсет Моэм. Бремя страстей человеческих filter
- Харуки Мураками. 1Q84 (6) Apply Харуки Мураками. 1Q84 filter
- Хун Цзычен (6) Apply Хун Цзычен filter
- Эрих Мария Ремарк. Триумфальная арка (6) Apply Эрих Мария Ремарк. Триумфальная арка filter
- Анна Андреевна Ахматова (5) Apply Анна Андреевна Ахматова filter
- Аркадий Давидович (5) Apply Аркадий Давидович filter
- Джером Клапка Джером. Трое в лодке, не считая собаки (5) Apply Джером Клапка Джером. Трое в лодке, не считая собаки filter
- Жан де Лабрюйер (5) Apply Жан де Лабрюйер filter
- Иосиф Бродский (5) Apply Иосиф Бродский filter
- Мария Корелли. Скорбь Сатаны (Ад для Джеффри Темпеста) (5) Apply Мария Корелли. Скорбь Сатаны (Ад для Джеффри Темпеста) filter
- Пауло Коэльо. Ведьма с Портобелло (5) Apply Пауло Коэльо. Ведьма с Портобелло filter
- Пауло Коэльо. Книга воина света (5) Apply Пауло Коэльо. Книга воина света filter
- Эдуард Аркадьевич Асадов (5) Apply Эдуард Аркадьевич Асадов filter
- Айшек Норам (4) Apply Айшек Норам filter
- Аль Квотион. Слово, которого нет (4) Apply Аль Квотион. Слово, которого нет filter
- Антуан де Сент-Экзюпери. Цитадель (4) Apply Антуан де Сент-Экзюпери. Цитадель filter
- Валентин Домиль (4) Apply Валентин Домиль filter
- Виктор Пелевин. Бэтман Аполло (4) Apply Виктор Пелевин. Бэтман Аполло filter
- Грегори Дэвид Робертс. Шантарам (4) Apply Грегори Дэвид Робертс. Шантарам filter
- Джером Дэвид Сэлинджер. Над пропастью во ржи (4) Apply Джером Дэвид Сэлинджер. Над пропастью во ржи filter
- Дмитрий Емец. Мефодий Буслаев. Стеклянный страж (4) Apply Дмитрий Емец. Мефодий Буслаев. Стеклянный страж filter
- Задорожный Вадим (4) Apply Задорожный Вадим filter
- Звезда (4) Apply Звезда filter
- Игорь Карпов (4) Apply Игорь Карпов filter
- Карлос Руис Сафон. Тень ветра (4) Apply Карлос Руис Сафон. Тень ветра filter
- Куваев Юрий (4) Apply Куваев Юрий filter
- Лев Николаевич Толстой. Война и мир (4) Apply Лев Николаевич Толстой. Война и мир filter
- Маргарет Митчелл. Унесённые ветром (4) Apply Маргарет Митчелл. Унесённые ветром filter
- Михаил Юрьевич Лермонтов. Герой нашего времени (4) Apply Михаил Юрьевич Лермонтов. Герой нашего времени filter
- Мне тебя обещали (4) Apply Мне тебя обещали filter
- Нацумэ Сосэки. Сердце (4) Apply Нацумэ Сосэки. Сердце filter
- Одиннадцать минут (4) Apply Одиннадцать минут filter
- Пауло Коэльо. Заир (4) Apply Пауло Коэльо. Заир filter
- Роман Подзоров (4) Apply Роман Подзоров filter
- Светлана Жачук (4) Apply Светлана Жачук filter
- Стас Янковский (4) Apply Стас Янковский filter
- Харуки Мураками. Кафка на пляже (4) Apply Харуки Мураками. Кафка на пляже filter
- Харуки Мураками. Страна Чудес без тормозов и Конец Света (4) Apply Харуки Мураками. Страна Чудес без тормозов и Конец Света filter
- Эрнест Хемингуэй. Праздник, который всегда с тобой (4) Apply Эрнест Хемингуэй. Праздник, который всегда с тобой filter