Цитаты про плохую мать

 Мать делила мужчин на две категории: хорошие делают что-то для тебя, плохие — с тобой. 

Я — русский. Я тот самый «колорад», cовдеповский отстой, рашист и вата. Я тот, кто любит водку и Парад, я — отпрыск победившего солдата. Для нас святое — Родина и мать, нас мир боится, потому, что знает: Кому «умом Россию не понять», тому она привычно объясняет, что есть на свете, окромя жратвы, порядочность, достоинство, и совесть. И наше, русское «иду на вы» - для вас, братва, увы, плохая новость.

 Он не хотел слышать, что другие скажут о труде его матери. Что, мол, она плохо вышивает. Что у нее нет таланта. Говорят: он носит сердце на рукаве. А мать Рента пришила ему на рукав свое собственное. 

Почему бы не называть всё своими именами? Что мы часто подменяем друзьями врагов, а врагов — друзьями, Что в лицо нам говорят не то, что без нас, за столами, И что если мы не нужны, то о нас быстро забывали. Что встречая на улице кого-то когда-то родного, Мы бы рады поздороваться первыми, но ждем этого от другого, Что иногда долгий путь несет разочарование результатом, И мы часто молчим, ругаясь отборным матом. Что мы не всегда любим читать старые, сентиментальные переписки, И что возвращаться подчас непросто даже к самым близким. Что вкусы меняются, а какая-то старая песня неизменно задевает за живое, Что легче найти новое, чем починить. Починить — дело затяжное. Что самые родные обделены самими нами, Что выходя на улицу, мы остаемся взаперти, за замками. Что мы — просто люди, а не в какой-то мере хорошие или плохие. Играющие именами. Обреченно смертные. Обреченно живые.

Он не хотел слышать, что другие скажут о труде его матери. Что, мол, она плохо вышивает. Что у нее нет таланта. Говорят: он носит сердце на рукаве. А мать Рента пришила ему на рукав свое собственное.

— Мы живём лишь для того, чтобы передать свои гены. Мы выбрали этот путь... поэтому погрязли в войне. Но ты... ты другой. Ты один из нас. У нас нет ни прошлого, ни будущего. Мы живём сегодняшним днём. В этом заключается смысл нашей жизни. Люди не предназначены приносить счастье другим. С того момента, как мы попали в этот мир... мы обречены приносить друг-другу лишь боль и страдания. Первый человек, в чей разум я проник, был мой отец... в его сердце я обнаружил лишь отвращение и ненависть. Моя мать скончалась при родах, поэтому он всей душой ненавидел меня за это. Мне казалось, что он собирается меня убить, когда я вернулся, то обнаружил, что моя деревня объята огнём. — Ты сжег свою деревню и прошлое? — Я вижу, что ты пережил похожую ситуацию. Этот мир имеет смысл, если есть люди, похожие на тебя. Меня никогда не интересовала революция Ликвида... его мечты о «завоевании мира» не интересуют меня. Всё, чего я хочу — прощения за убийства людей, которые я совершил.

— Я — хороший врач и легко найду себе другую трудную, плохую работу. А ты — хорошая мать, но вряд ли найдёшь себе другого трудного плохого сына

Мы молоды. Это в порядке вещей, что мы порой напиваемся, что плохо себя ведём и трахаемся друг с другом. Мы предназначены для вечеринок. Вот так вот. Да, некоторые из нас не знают меры и слетают с катушек. Но Чарльз Дарвин сказал: «Нельзя сделать омлет, не разбив пары яиц». И вот про это я вам и толкую. Разбитые яйца. Как яйца, разбитые в какой-то, *** его знает, коктейль. Вы только посмотрите на себя... Вы разбиваете моё сердце. Вы напялили на себя кардиганы. А ведь у нас всё было. Мы обосрались похлеще всех предыдущих поколений, вместе взятых! Мы были такими прекрасными... Мы занимались ***нёй, я занимался ***нёй, и я планирую заниматься ***нёй, когда мне будет 20 и, может, когда мне будет 30. И я трахну собственную мать, перед тем как... Или кого-нибудь другого. Только попробуйте мне запретить.

Мы молоды. Это в порядке вещей, что мы порой напиваемся, что плохо себя ведём и трахаемся друг с другом. Мы предназначены для вечеринок. Вот так вот. Да, некоторые из нас не знают меры и слетают с катушек. Но Чарльз Дарвин сказал: «Нельзя сделать омлет, не разбив пары яиц». И вот про это я вам и толкую. Разбитые яйца. Как яйца, разбитые в какой-то, *** его знает, коктейль. Вы только посмотрите на себя Вы разбиваете моё сердце. Вы напялили на себя кардиганы. А ведь у нас всё было. Мы обосрались похлеще всех предыдущих поколений, вместе взятых! Мы были такими прекрасными Мы занимались ***нёй, я занимался ***нёй, и я планирую заниматься ***нёй, когда мне будет 20 и, может, когда мне будет 30. И я трахну собственную мать, перед тем как Или кого-нибудь другого. Только попробуйте мне запретить.

Мы молоды. Это в порядке вещей, что мы порой напиваемся, что плохо себя ведём и трахаемся друг с другом. Мы предназначены для вечеринок. Вот так вот. Да, некоторые из нас не знают меры и слетают с катушек. Но Чарльз Дарвин сказал: «Нельзя сделать омлет, не разбив пары яиц». И вот про это я вам и толкую. Разбитые яйца. Как яйца, разбитые в какой-то, *** его знает, коктейль. Вы только посмотрите на себя Вы разбиваете моё сердце. Вы напялили на себя кардиганы. А ведь у нас всё было. Мы обосрались похлеще всех предыдущих поколений, вместе взятых! Мы были такими прекрасными Мы занимались ***нёй, я занимался ***нёй, и я планирую заниматься ***нёй, когда мне будет 20 и, может, когда мне будет 30. И я трахну собственную мать, перед тем как Или кого-нибудь другого. Только попробуйте мне запретить.

У президента Трампа была очень сложная внутренняя дилемма — что ему делать, ему каким-то образом нужно было уходить от того давления со всеми внутренними расследованиями, которые на нём висят. И тут представилась возможность передвинуть фокус на Сирию. Он обозвал уже президента Асада животным (то есть, отморозком, если это правильно переводить) и посылает одновременно несколько сигналов. Он посылает сигнал самому Асаду, естественно, но и Ирану, и Северной Корее. Что: «Ребята, я не Барак Обама, мне Нобелевскую премию никто не давал, я жесткий нью-йоркский парень и если вы будете плохо себя вести — я буду вам показывать «мать Кузьмы»».