Цитаты про друзей и время

 Мне вообще-то не нравятся многие вещи, но я не привередливый, наоборот, достаточно хорошо приспосабливаюсь ко многим не слишком приятным обстоятельствам, но здесь речь не обо мне, речь о том, что все время встречаешь так много человеческих лиц, что просто не можешь не волноваться, не переживать о них. Возможно, поэтому так важны для меня, пусть это и звучит как понт, лица моих друзей, моих давних знакомых, лица, которые я видел столько лет подряд и которые, при желании, могу теперь легко вспомнить — спокойные, радостные и улыбающиеся. Такие, какие обычно бывают у покойников. 

Кто ко мне позовет обитателей тесных могил, Самых близких, погибших в расцвете здоровья и сил? Разве я их узнаю при встрече, восставших из праха, Если б чудом неслыханным кто-нибудь их воскресил? Кто ко мне позовет их, завернутых в саван немой? Разве в бездну могилы доносится голос земной? Не зовите напрасно. Никто не приходит оттуда. Все уходят туда — не ищите дороги иной. Эй, живой человек! Посмотри на себя — ты мертвец. Жизнь истрачена вся. Наступает обычный конец. Седина — твой убор головной, ослепительно-белый. Унеслась твоя молодость, время горячих сердец. Твои сверстники умерли — ищут обещанный рай. Обогнали тебя, обошли. Торопись, догоняй. На земле для тебя, старика, ничего не осталось,— Ни надежды, ни радости. Времени зря не теряй! Собирайся в дорогу, пора. В вековечную тьму. Путь последний тебе предстоит. Приготовься к нему. Все имущество брось — и воистину станешь богатым. Презирай богача — это нищий, набивший суму. Собирайся, не медли, не бойся отправиться в путь.

Боги дали нам время убивать врагов и время заводить друзей, время пить молодое вино и время любить прекрасных женщин, время совершать глупости и время их исправлять. А ещё они дали нам время остановиться и подумать — зачем мы всё это делаем?.. Так выпьем же за то, чтобы они забрали его обратно!!!

Единственное глубокое чувство, которое мне случалось испытывать во всех этих любовных интригах, была благодарность, если все шло хорошо, если меня оставляли в покое и давали мне полную свободу действий. Ах, как я бывал любезен и мил с женщиной, если только что побывал в постели другой, я словно распространял на всех остальных признательность, которую испытывал к одной из них. Какова бы ни была путаница в моих чувствах, суть их была ясна: я удерживал подле себя своих возлюбленных и друзей для того, чтобы пользоваться их любовью, когда вздумается. Я сам признавал, что мог бы жить счастливо лишь при условии, если на всей земле все люди или по крайней мере как можно больше людей обратят взоры на меня, никогда не узнают иной привязанности, не узнают независимости, готовые в любую минуту откликнуться на мой призыв, обреченные, наконец, на бесплодие до того дня, когда я удостою обласкать их лучом своего света.

[диалог Циан с одним знакомым] — Мне не очень нравятся моллюски. — Было бы странно, если бы тебе они нравились! — Почему это? — Ну, я не хочу сказать ничего плохого о твоих друзьях, но в утонченном вкусе их не упрекнешь! [некоторое время спустя] — Неми, ты пробовала устрицы? — Нет. До такой степени я еще не напивалась.

 Вся моя жизнь — ничто. Полный ноль. Пустота. Что я создал за все это время? Ничего не создал. Сделал кого-нибудь счастливым? Не сделал. Что у меня за душой? Ничего. Ни семьи, ни друзей, ни двери от дома. Ни эрекции. Ни, похоже работы с сегодняшнего дня. 

 — Вы не знаете, что это такое! Вы никогда с ним не сталкивались! Думаете, просто запомнил пяток заклинаний и пустил в него, как на уроке? Ты все время знаешь, что между тобой и смертью — ничего, кроме… твоих мозгов, или смелости, или чего там еще, — когда не теряешь рассудка, сознавая, что через микросекунду — конец или пытка… Или друзья умирают у тебя на глазах… Ничему такому нас в классах не учили, не объясняли, как с этим быть, а вы тут сидите с таким видом, как будто перед вами умненький мальчик, а Диггори был глуп, все не так сделал… Вы просто не понимаете, это вполне мог быть я, и так и было бы, если бы не нужен был Волан-де-Морту. 

 Увы, но любовь часто проходит, и причем чаще всего – совершенно бесследно. Люди расстаются на эмоциях, каждый справляет похороны по ушедшей любви и начинает жить своей жизнью. Но проходит время – эмоции постепенно утихают, разочарование проходит, и эти двое совершенно случайно встречаются вновь. И при этой встрече они понимают, как же они тосковали друг по другу, только не как люди, которым не хватает любви, а как старые добрые друзья, которые знают друг о друге слишком много, слишком много пережили вместе и больше не хотят терять друг друга из виду в этой суматошной жизни. 

— Я только что прочёл хорошую книгу. Врач прописал мне отдых, и я прочитал «Сказания луны и дождя». Одна из глав называлась «Обет верности между двумя мужчинами». Это история об учёном, который заботился о самурае, заболевшем в пути. Через какое-то время они сблизились и поклялись в вечной дружбе. Но самурай должен был вернуться в родные края. Он уехал, пообещав, что снова объявится в следующем году, 9-го сентября. Прошло время. Наступил Сезон хризантем. Утром 9-го сентября учёный и его мать украсили дом цветами, приготовили саке и рыбу. Но самурай не приехал. Мать учёного пыталась успокоить сына, но безуспешно. Он вышел из дому. Луну скрывали горы. Было темно. Он собирался вернуться внутрь, когда в сумерках заметил какого-то человека. Самурай вернулся. Они вошли в дом. Самурай казался необычно печальным и тихим. Он не стал ни есть, ни пить. Внезапно он сказал, что больше не принадлежит этому миру. По дороге домой его взяли в плен. Сбежать ему не удалось.

7 ноября 1960 года Че Гевару пригласили на парад на Красную площадь. Он был наслышан об этой церемонии, видел ее на экранах кинотеатров и теперь волновался. Так как он являлся гостем Министерства внешней торговли, ему отвели место на гранитных трибунах недалеко от Исторического музея. Я мерз рядом с ним. Вдруг к нам прибежал запыхавшийся сотрудник аппарата ЦК и сказал, что Хрущев приглашает Че Гевару подняться на трибуну Мавзолея. Че отказался, считая, что по рангу он не достоин стоять рядом с «небожителями», полагая, что на Мавзолей должны подниматься или главы правительств, или лидеры братских партий. Посланец ушел, но спустя некоторое время он возвратился с категорическим приглашением-приказом подняться на Мавзолей. Гевара подчинился. Мне запомнилось его посещение одного советского дома. Большинство из нас жило в коммунальных квартирах, не пригодных для приема гостей.

Ты любишь меня, я люблю себя, давай будем друзьями вот аксиома эгоистической привязанности. В то же время это одно-единственное проявление взаимной любви.brbrЮкио Мисима Запретные удовольствия

Глупо признавать главным разум и с этим мнением принимать решения о прочих предметах, а на его развитие не тратить ни времени, ни усилий. Так, забота о теле подобна худшим друзьям и быстро нас оставляет, в то время как образование, подобно прекрасным и благородным людям, остается нам верным до нашей смерти, а некоторых одаривает бессмертной славой после смерти.