Цитаты про детскую любовь

в твоих глазах я видел небов твоих глазах я видел небо,я видел отражение звезд.без памяти друг друга мы любили,и счастье строили свое всерьез.ходили за руки держа друг друга,как будто бы боялись отпустить,боялись потерять,разбить то чувство,которое давало силы жить.и каждый день мы зажигали небо,любовь пылала в нас огнем.открыли новое на свете чудо,когда два человека дышат в унисон.мечтали о семье,о взрослой жизни"вот вырастим,построим новый дом"смех детский,радость и веселье,когда все вместе за большим столом.мечты так и остались лишь мечтами,судьба открыла нам на жизнь глаза.любовь разбили вылетев с дороги,на повороте отказали тормоза.все,что осталось от былого счастьяслова "привет", "как твои дела?"теперь я друг,ты моя подругас тобой другой,с другой встречаюсь я.но первую любовь мы не забудем,оставим память в сердце навсегда.пройдут года,но так же помнить будем,наш первый поцелуй,как были счастливы тогда.

Этот жанр можно определить как «иконографию». Без икон жизнь пресна, это старая истина. Но, понимаете, поп-иконы и гей-иконы не канают на фоне настоящей кровищи. Золотые оклады тоже сильно все портят, за ними не видна судьба. Иконография – самый строгий жанр, потому что совершенно не прощает халтуры. Нельзя перебрать с пафосом, будут ржать. Нельзя беречь героя. Нельзя делать героя неуязвимым – слишком мощным, с горой мышц (это броня, она запрещена), бессмертным, с фигой в кармане, с нечеловеческим геномом, слишком интеллектуальным и всезнающим (знания – броня, она запрещена), нельзя делать героя женатым, детным, семейным (семья — броня), предельная любовь к жизни должна соседствовать с танатосом, потому что только на фоне танатоса жизнь выглядит остро, четко, поэтично. У героя не может быть грубого, тяжелого лица. Он не должен быть зрелым. Это какие-то давно забытые категории «прекрасного», о которых сейчас помнят, по-моему, только японцы.

И после всех моих падений мне так легко давались вновь и детский трепет разлучений, и детски нежная любовь.